Ростислав Самбук - Фальшивый талисман

Виктор бормотал что-то себе под нос, а Бобренок, надвинув фуражку на лоб, вглядывался в кустарник. В этих местах можно ожидать всего, даже автоматной очереди из-за дерева.

Наконец лес немного отступил, дорога пересекла небольшую полянку, и впереди обозначился крутой поворот. Толкунов дотронулся до плеча Виктора:

— Останови здесь, нам лучше подойти к дому лесника незаметно.

Бобренок, соглашаясь, кивнул. Действительно, вон развесистая береза в конце поляны, о которой говорил им Гавришкив, а перед самым поворотом — молодой дуб. Ориентиры обозначены точно, и Толкунов прав: береженого и бог бережет — возможно, в доме лесника засада.

Они продвигались, часто останавливаясь. Лес поредел, наконец совсем расступился — впереди, за молодыми березками, открылась поляна, засаженная картофелем. Какой-то мужчина возился там с лопатой.

Толкунов сделал знак Бобренку оставаться на месте, а сам незаметно исчез в кустах. Не шелохнулась ни одна веточка, только какая-то птичка пискнула встревоженно и сразу умолкла.

Бобренок стоял, прислонившись плечом к шероховатому стволу, и наблюдал за мужчиной в огороде. От него до майора было всего полсотни метров, и Бобренок смог четко разглядеть его. Мужчина копал картофель аккуратно, осматривая каждый куст, ощупывая землю в ямках и отыскивая клубни, — работал не спеша, спокойно, не останавливался и не оглядывался, чувствовал себя в полной безопасности и был целиком поглощен своей немудреной работой.

Толкунов вырос у того за спиной неожиданно: даже Бобренок, знавший, что сейчас должно было произойти, и не спускавший глаз с подлеска на краю поляны, не заметил, как капитан появился из-за кустов. Бобренок подошел к ним.

Лесник — а это был именно он, все соответствовало словесному портрету, нарисованному председателем сельсовета: высокий, седой, длинноносый, — смотрел на них не то чтобы испуганно, а как-то непонимающе или даже удивленно.

— Что нужно панам? — спросил он наконец не совсем твердо. — Так как, кроме картошки…

— Вот что, — произнес Толкунов, — советую самому признаться во всем, иначе сами знаете, чем это может кончиться…

Капитан немного переборщил, и Бобренок решил вмешаться:

— Кто прячется у вас и сколько их?

Лесник замахал руками.

— Никто, — заверил он поспешно, — никто, и уважаемые паны офицеры могут это легко проверить.

Толкунов блеснул глазами. Он наступал на лесника, а тот пятился по ботве, она трещала и ломалась под ногами. Бобренок преградил леснику дорогу, похлопал его по плечу и сказал спокойно, рассудительно:

— Давайте поразмыслим вместе, Василий Иванович. Я уверен, что мы найдем общий язык… Спокойно, капитан.

Толкунов удивленно глянул на Бобренка. Очевидно, считал в этой ситуации свою линию вполне оправданной, а майор все портил.

— Чего с ним цацкаться! — воскликнул он.

— Спокойно, — остановил капитана Бобренок. — Так как, Василий Иванович?

Лесник стоял, опустив руки, и хлопал глазами. Никак не мог понять, откуда эти офицеры знают его имя и отчество, вероятно, это удивило его больше, чем их внезапное появление на поляне.

— Сейчас мы произведем обыск в вашей усадьбе и обнаружим лейтенанта, хромающего на правую ногу, — продолжал Бобренок, — или нескольких мужчин, переодетых в военную форму. Кстати, — придумал на ходу, — усадьба окружена, и никому не удастся уйти. Тогда что будет с вами? Суд за оказание помощи вражеским агентам. Время военное. Знаете, сколько за это дают? Кроме того, ваш сын учится в Ровно. Представляете, как запятнаете его?

Лесник растерянно потер небритую щеку. Ответил нерешительно:

— Но откуда я мог знать, что Степа вражеский агент? Племянник мой, попросил пристанища…

— Дитятко… с лейтенантскими погонами! — рассмеялся Толкунов.

— И я удивился! Так он говорит, недавно прицепил, чтобы спастись, не было другого выхода…

— Кроме Степана кто в доме? — быстро спросил Бобренок.

Лесник перекрестился:

— Я и жена, бог свидетель. И Степан-то лишь вчера приплелся.

— Говорил, куда идет и зачем?

— Попросил спрятать его на несколько дней. Ногу вывихнул или поранил. Подлечит ногу, тогда дальше…

— Куда?

— А мне что? — неожиданно чуть не заплакал лесник, и Бобренок понял, что тот в самом деле испугался. — Я так думаю: к бандерам подастся. Он с бандерами здесь вертелся, будет вертеться и дальше.

— Зачем же прячете?

— Так ведь племянник мой — Степка. И бандер страшно. Мне в лесу одному с женой как? Я его выдам, люди узнают — люди все знают, — и бандерам станет известно. Каюк мне тогда, придут ночью — и каюк…

— Где сейчас Степан? Его фамилия?

— На чердаке отлеживается. Олексюк он, по фамилии сестры.

— Вот так, Василий Иванович, — почти весело произнес Бобренок, — значительно смягчилась ваша вина, а если вы сдадите нам вражеского диверсанта…

— Так ведь племянник же мой…

— Он диверсант, наш враг, причем вооруженный, и все равно…

— Точно, вы все равно возьмете его, — согласился лесник.

— Где у него пистолет?

— Там же, на чердаке…

— В кармане? Под подушкой?

— Я ему сена постелил и рядно принес, так он на рядно пистоль бросил.

Бобренок подумал и спросил:

— Незаметно подойти к дому можно?

— Пожалуйста…

— Вы пойдете с нами. Полезете на чердак первым, я — за вами. Если Степан заподозрит что-нибудь, успокойте его.

Лесник выслушал молча, ответил уверенно:

— Успокою, пан офицер.

Толкунов возразил:

— На чердак полезу я.

— Это почему же? — не согласился Бобренок.

Капитан погладил рукоятку пистолета:

— Ты свое дело сделал, теперь моя очередь.

Это было логично, и Бобренок согласился.

— Я прикрою тебя.

— Только знай, — предупредил лесника Толкунов, — если продашь…

— Понятно… — Лесник направился к опушке леса, но вдруг вернулся и прихватил неполное ведро картошки. Шел впереди розыскников, ведро поскрипывало в его руке.

Впереди показался амбар, они незаметно обошли его. Лесник аккуратно поставил ведро и, показав на дверь, объяснил:

— До крыльца десять шагов, проскользнем тихонечко, а в сенях лестница…

— Давай! — махнул пистолетом капитан.

Он выглянул из-за амбара и, убедившись в правдивости слов хозяина, пропустил того во двор. Направился следом за ним. В нос ударил запах свежевыкопанной картошки и соленых огурцов. Капитан мгновенно сориентировался — откинул занавеску, висевшую на веревке и закрывавшую лестницу, приставленную к стене.

— Ну! — прошептал зло.

Лесник подошел к лестнице, и тут из комнаты послышался женский голос:

— Ты, Василий?

— Кто ж еще? Степа на чердаке?

— Спит, кажется.

— А-а… — Лесник стал подыматься на удивление легко и тихо.