Ростислав Самбук - Чемодан пана Воробкевича. Мост. Фальшивый талисман

— Командира ко мне! — приказал он.

Подбежал молодой фельдфебель.

— Помогите вытащить машину! — Дорош показал на буксующий грузовик.

— Но ведь, господин обер–лейтенант, у нас приказ…

— Выполняйте, фельдфебель! — повысил голос Дорош. — Потому что за неисполнение последнего приказа…

— Слушаюсь, — козырнул фельдфебель.

Солдаты облепили грузовик, с берега дернули трос, и машина медленно сдвинулась с места. Обер–лейтенант приказал одному из шоферов подать назад, другому съехать в кювет. Пашка рванул их «мерседес» и с ходу проскочил речку.

— А здорово ты… работаешь на благо вермахта и рейха!..

Все они, кроме совсем еще молодого Волкова, были на «ты» — лейтенант Дорош и сержант Цимбалюк, старшина Котлубай и ефрейтор Дубинский, потому что все они до войны были студентами, а старшина Котлубай успел даже закончить пединститут — просто война одного вывела в офицеры, другого оставила без званий. Главное, что все они были начитанные, прекрасно знали немецкий, из–за чего и попали в разведывательную группу особого назначения. Поэтому–то инструктировал их сам начальник разведки армии, поэтому–то и прикрывала их на первых порах тридцатьчетверка, а второй танк шел в полукилометре сзади и тоже должен был принять бой в случае необходимости.

Начальник разведки сформулировал их задание кратко: в сорока километрах к западу, перед фронтом наступления, есть водный рубеж — река и стопятидесятиметровый мост, по которому отступает почти вся вражеская техника. Берега реки малодоступны для транспорта, заболочены, поросли камышом, поблизости нет бродов — надо взорвать мост.

Потом они должны будут разведать местонахождение танкового корпуса генерала фон Зальца и определить, где противник возводит новую линию обороны… Немецкий генерал, взятый несколько дней назад в плен, утверждает, что километрах в пятидесяти от реки, на линии водораздела, гитлеровцы планируют дать встречный бой нашим наступающим частям.

Если бы Дорош мог знать, о чем вчера шла речь на совете у командующего армией, наверное, совсем по–другому отнесся бы к заданию своей группы.

Они — пятеро переодетых в немецкие мундиры — должны были сыграть важную роль в разгроме вражеской группировки. Но должно быть, даже лучше, что никто из них не знал этого: чрезмерная ответственность часто сковывает человека, он начинает раздумывать тогда, когда следует принимать немедленное решение и когда колебания равнозначны смерти.

За длинным столом с картой посредине сидели командующий армией и его начштаба, напротив — командир дивизии, на участке которого начался прорыв вражеской обороны и части которого сейчас развивали наступление.

Командующий держал в ладонях стакан крепкого чая, изредка отхлебывал и внимательно смотрел на комдива. Только что начштаба доложил обстановку, и генерал–полковник хотел знать, какие выводы сделает его ближайший помощник и давний товарищ.

Но комдив молчал. Старательно разминал длинными пальцами с аккуратно подстриженными ногтями папиросу, словно это и было сейчас самым главным — хорошо размять ее.

Командарм насупился и сердито хмыкнул. Начштаба удивленно посмотрел на него. Командарм перехватил его взгляд, успокаивающе кивнул. Спросил Орлова:

— Как же мы будем жить дальше, Владимир Викторович?

Тот чиркнул зажигалкой, зажег папиросу и не спеша ответил:

— Обстановка усложняется. А если гитлеровцы успели перебросить через реку танковый корпус фон Зальца и тот ударит по моему левому флангу?

Начштаба постучал карандашом по карте.

— Исключено, Владимир Викторович. Пойма заболочена, техника там не пройдет. У немцев единственная переправа, и она забита отступающими войсками… Категорически исключено!

Комдив упрямо покачал головой:

— И все же я допускаю, что фон Зальц переправился или может переправиться на эту сторону. Тогда его танки сразу получат оперативный простор для маневра. А что я могу ему противопоставить? Он легко разрежет мой левый фланг, ударит по частям Северова, и, считайте, наступление захлебнулось.

— Туман… Туман… — сокрушенно покачал головой генерал–полковник. Оперся ладонями о стол. — Надо знать, что там делается. И переправу, — решительно провел пальцем там, где на карте был обозначен мост через реку, — ко всем чертям!..

— Но ведь в такую погоду наша авиация… — возразил начштаба. — К сожалению, не можем…

— Надо послать диверсионную труппу! — Командующий склонился над картой, провел карандашом стрелку. — Танковый корпус Лебединского форсирует эту проклятую реку выше по течению, там нет болот и должны быть броды. Танки уничтожают вражеские засланы и выходят в тыл не только фон Зальцу, а и всей их группировке. Тут ей и конец.

— Но мы же должны быть уверены, что фон Зальц по крайней мере двое суток останется на том берегу, а диверсионная группа — дело неопределенное, — возразил начштаба.

— В нашем распоряжении три дня, не так ли, Владимир Викторович? — Командующий снова отхлебнул чаю. — Трое суток я могу продержать корпус Лебединского в резерве, пока мы окончательно не проясним обстановку. А вы, Трофим Дмитриевич, — обратился он к начштаба, — позаботьтесь, чтобы сегодня же вечером разведчиков забросили в немецкий тыл.

Дорош сверил маршрут по карте, захваченной у немецкого генерала: через два километра должен быть разъезд, от которого к переправе вели две дороги — шоссе, если можно было назвать так эти остатки асфальта и брусчатки, а слева тянулась ниточка проселка. Он пролегал через леса — соединял несколько сел — и снова выходил на шоссе, уже совсем недалеко от моста.

Обсуждая с Дорошем план операции, начальник разведки посоветовал лейтенанту двигаться проселком. Основная масса гитлеровских войск отступала, конечно, по шоссе, и там должны были время от времени создаваться транспортные пробки. От этого не были застрахованы и воинские части на проселке, но не в такой мере; кроме того, фон Зальц, если он переправился на левый берег, должен двигаться только лесом: во–первых, это обеспечивало секретность маневра — танки всегда могли замаскироваться там; во–вторых, целью переправы корпуса на этот берег могла быть только помощь дивизии генерала Шаутенбаха, которая отходила, все время угрожая левому флангу дивизии Орлова.

Таким образом, если фон Зальц на этом берегу, Дорош непременно встретит его танки.

Проселок оказался обыкновенной песчаной лесной дорогой с глубоко выбитыми колеями. Это, однако, не помешало «мерседесу» вскоре догнать колонну грузовиков, ползущих со скоростью не больше тридцати километров в час. Обогнать их не было никакой возможности, и Дубинский, ругаясь сквозь зубы, пристроился в хвосте колонны.