Луи Буссенар - Ледяной ад

Между тем Портос продолжал усердно рыть лапами землю.

— Надо посмотреть, нет ли там еще таких самородков! — проговорил Жан, взглянув на собаку. Все кинулись к яме, вырытой ею, и громкий крик радости вырвался из уст присутствующих.

— Клянусь честью! — воскликнул старый рудокоп. — Вот гнездо самородков, какого я еще никогда не видал! Ну, в добрый же час вы начали свое дело!..

И в Калифорнии, и в Южной Африке, и в Австралии рудокопы называют гнездом самеродков такое место, где лежат кучей несколько разной величины самородков, подобно клубням картофеля, на которые эти самородки чрезвычайно похожи по своему внешнему виду. В данном случае таких самородков оказалось более 12 штук, причем самые мягкие были величиною с хорошее куриное яйцо, а наиболее крупные — намного больше мужского кулака.

— О, вы счастливые люди! — воскликнул старый рудокоп, весь бледный от волнения при виде этого неожиданного богатства. — Ведь это сразу целое состояние! Все будут завидовать вам!

— Но это еще не все! Я уверен, что мы будем золотыми королями! — воскликнул Поль Редон и, взяв в руки два клубня, стал подбрасывать их, взвешивая на руке, играя ими. — Я никогда не поверил бы, что вид этого богатства так подействует на меня; мне хочется петь, плясать и скакать от радости. Да я вижу, что и вас всех, друзья мои, охватила та же золотая лихорадка, такой же золотой бред, как и меня. Хотя вы и молчите, но у всех у вас безумные глаза!..

И, действительно, золото вообще как-то особенно притягательно действует на человека, опьяняя, подобно хорошему крепкому вину. Вот странно: когда люди наталкиваются на громадные залежи и жилы железа, меди, угля, представляющие собой те же миллионы и сулящие людям несравненно больше богатства, чем какое бы то ни было гнездо самородков, — совсем не бывает такого безумного бреда, таких галлюцинаций, грозящих потерей рассудка. Происходит ли это оттого, что золото даже и в грубом виде является воплощением всех человеческих наслаждений и радостей жизни и предметом роковой, тяжелой борьбы целой жизни, — трудно сказать. Но даже суровый канадец сперва побледнел, затем покраснел и был не в силах произнести ни одного слова, а между тем глаза его горели, как раскаленные угли.

— О, и я хочу видеть… Хочу дотронуться своими руками до этого золота… Дайте, дайте мне его сюда! — с трудом выговорил он наконец.

— Ах, Жанна, дитя мое… наконец-то мы с тобой будем богаты!.. Жанна, слышишь ли?.. Ведь это богатство! Громадное богатство!..

Молодая девушка также оживилась, за нею — Леон, потом сама Марта. Только Жан остался нечувствительным к припадку сумасшествия, произведенному этим ударом судьбы, и было отчего: для Дюшато и его дочери это открытие означало конец убогой жизни, без радости и надежды, в канадской хижине; Марте оно давало обеспеченную независимость; для Леона Фортена оно облегчало положение родителей и помогало осуществлению будущих проектов. А Жан, кроме источника богатства, видел в золоте прежде всего средство отомстить за смерть отца. Но поможет ли ему в этом золото? Вот о чем думал бедный юноша, не принимая участия в общем восторге.

Между тем, пока люди волновались около самородков, Портос продолжал ожесточенно рыть землю и добился-таки до грызуна, послужившего причиной находки. Это была бедная маленькая землеройка.

Но, увлеченные видом золота, Редон и его друзья не обращали на это внимания.

— Но сколько здесь… скажите! Тысяч на сто франков будет? — спросил журналист с лихорадочно-блестевшими глазами.

— Как знать?! — отвечал старый рудокоп. — Когда найдена жила, то этим дело не кончается! — С этими словами он взял кирку и с удвоенной силой увеличил отверстие. Камни полетели, и всюду засверкали блестящие точки.

— Вот!.. Я говорил! — продолжал он прерывающимся голосом. — Вот… Вот!.. Еще!.. Еще!.. Но что вы смотрите? Возьмите лопату и поднимите это все… Прекрасно! Золотая масса!

Редон схватил лопату и бросился к груде обломков, среди которых блестели новые самородки. Чувствуя в себе силу атлета, он рылся с жадностью, превратившись в землекопа; из груди его вылетали короткие восклицания: «Еще, еще!»

Канадец собирал куски и клал их в кучу.

Вдруг кирка ударилась о твердое, как скала, препятствие.

— Кончено! — сказал канадец, бросая орудие.

— Как!.. Нет больше золота? Уже! — вскричал разочарованным тоном Редон.

— О, его еще очень много, я это чувствую, даже уверен, но я коснулся мерзлоты, а люди еще не выдумали инструмента, чтобы раздробить такую землю!

— Но как же вы поступаете зимой?

— Зажигают огонь в ямах: через двенадцать часов лед растает, и земля размягчится на два фута. Вот эту землю и кладут около жерла «dumps», для летнего промывания.

— Значит, надо подождать зимы?

— Да, два с половиной — три месяца!

— Нет, я хочу сейчас же начать разработку, как зимой! Не правда ли, ведь это и твое желание, Леон?.. И ваше, Дюшато?..

— Конечно! — энергично отвечали оба.

— Смотрите, это опасно! — проговорил старик. — Почва не тверда; по мере того как вы будете рыть, она станет обваливаться, и вы рискуете быть засыпанными.

— Можно укрепить лесами!

— Вода доберется до вас!

— Мы вычерпаем ее!

— Летом из глубины земли выходят смертоносные газы: они вас задушат.

— Умирают только один раз.

— Ну, и молодец же вы! — воскликнул восхищенный рудокоп. — Право! Дайте мне хорошую цену, и я готов на любой риск.

— Сколько же вам угодно за день?

— Сто франков, если не дорого!

— Вы получите двести… Мои друзья согласны?

— Да!.. Да!.. Двести франков! — вскричали в один голос молодые люди и девушки.

Итак, эксплуатация началась, несмотря на опасности. Теперь нужно было добыть дрова. Немедленно приступили к делу.

Леон, Поль и канадец, под предводительством старика, очистили место и стали копать четыреугольное отверстие в два квадратных метра; Жанна же, Марта и Жан отправились за дровами. При помощи резаков и топоров они скоро набрали по связке сучьев. Молодой человек помог своим спутницам взвалить эти связки на плечи, положил свою на голову, — и все трое, обливаясь потом, достигли участка. Потом пришлось принести еще столько же. Затем дрова сложили в яму и там зажгли.

— Теперь, — произнес Редон, — пока земля оттаивает, нам не мешает наполнить чемоданы!

Эта мысль пришлась всем по душе.

Самородки были собраны и снесены под просмоленную покрышку.

Неслыханное количество и чрезвычайная величина их произвели настоящий фурор: на памяти рудокопов не было ничего подобного. Здесь, считая даже по низкой цене, золота было не менее шестидесяти килограммов, то есть на сумму 180 тысяч франков.