Луи Буссенар - Ледяной ад

— Не стреляйте! — крикнула Жанна, к которой вернулось все ее обычное самообладание.

Но было поздно. Раздался выстрел — и густое облако дыма застлало на минуту все кругом. Жанна подкрутила лампу как можно ярче, чтобы борющиеся не поранили друг друга. Выстрел раздробил зверю челюсть, но это только сделало его еще более опасным. Он конвульсивно замотал головою, дикий рев огласил пещеру, кровь ручьем полилась из страшной раны, но чудовище продолжало стоять на задних лапах и как будто топтало что-то ногами.

Боже правый! Да ведь это Леон, кинувшийся с ножом на медведя, Леон, который одной рукой вцепился в косматую шерсть зверя, а другой наносил ему бешеные удары ножом в грудную полость и живот! Сам того не подозревая, отважный молодой человек повторил в данном случае прием индейцев-охотников, решающихся вступить в рукопашный бой с могучим гризли. Помертвев от страха, бледная, как саван, Марта, полагая, что Леон безвозвратно погиб, отчаянно протянула к нему руки и с душераздирающим воплем грохнулась навзничь, лишившись чувств. Жанна подхватила ее, брызнула ей в лицо водой, не успевшей еще замерзнуть после ужина, и стала тереть виски, с замиранием сердца следя за ходом борьбы. Вдруг среди наступившей минуты затишья, когда слышалось лишь тяжелое дыхание борющихся, раздался прерывающийся сдавленный голос:

— Черт возьми, господа! Я никак не могу выбраться из своего мешка… Пощадите, вы совсем растоптали меня, превратив в поле битвы!

Это был голос Поля Редона, принужденного лежать неподвижно, в полном бездействии, так как он не мог шевельнуться, не только что подняться: гигантский медведь и оба борца топтали его ногами. Все это сразу стало ясно его товарищам. Жан сделал второй выстрел; на этот раз пуля снесла половину морды и глаз, но все-таки не проникла в мозг, и потому чудовище все еще осталось на ногах, хотя, по-видимому, уже не надолго.

Тогда, почти задыхаясь под тяжестью громадного зверя, Леон всадил нож по самую рукоятку в живот медведя. Зверь разжал свои лапы, пошатнулся и опрокинулся навзничь. Все было кончено. Опасность миновала; теперь можно было свободно вздохнуть. Жан, бросив ружье, поспешил на помощь Леону, пытавшемуся вызволить Поля Редона, наполовину раздавленного тяжестью топтавшего его медведя. Вдруг из глубины пещеры появился другой медведь, еще больших размеров. Одним прыжком свирепое животное бросилось на золотоискателей — и вся пещера огласилась невероятным ревом. Трое мужчин, которым все еще приходилось бороться с издыхающим врагом, не могли прийти на помощь двум бедным девушкам, а на них-то и шел теперь второй медведь. При виде грозящей ей неминуемой гибели Марта, непривычная к такого рода ужасам, снова лишилась чувств. Жанна же, более сильная, находчивая и энергичная, не найдя под рукою оружия и видя опасность, схватила висевшую над печкой салфетку, смочила ее керосином. Затем, обмотав ею бамбуковую палку с железным отверстием, служившую для установки палаток и валявшуюся теперь без употребления, воспользовалась моментом, когда косматый зверь с громким рычанием, широко раскрыв пасть, двинулся на Марту, всу нула ему в пасть по самую глотку этот импровизированный горящий фитиль, который она успела зажечь от лампочки. Смоченная горючим веществом салфетка мигом воспламенилась и, подобно факелу, внезапно озарила всю внутренность пещеры. Смущенный в первый момент видом столь высокого пламени медведь на минуту приостановился, но затем рассвирепел еще сильнее. Тогда мужественная девушка, собрав все свои силы, стала толкать шест как можно глубже. Мгновенно шерсть на морде зверя опалилась, язык, небо, гортань и бронхи, в которые проникло горючее вещество, столь сильно воспламеняющееся, что горит даже в воде, — все было охвачено огнем, опалено и сожжено. Несчастное животное опрокинулось, забарахталось, сжимая передними лапами обгорелую морду, затем началась ужасная, мучительная агония, длившаяся, впрочем, всего несколько минут, после чего страшное чудовище затихло.

Между тем и Леон и Жан, опрокинутые медведем при падении, оглушенные ревом, силившиеся выбиться из железных когтей зверя, подавленные его непомерной тяжестью, почти не заметили появления второго медведя и не видели того, что здесь произошло. Марта в нескольких словах рассказала о подвиге своей подруги, рассказ был встречен всеобщим восторгом.

— В минуту опасности всякий делает что может и что знает! — скромно отвечала героиня в ответ на общие поздравления.

— Да, — сказал Редон, — я служил только подмостками для трагической сцены, в которой вы, господа, были героями и героинями!

— Тут добрых 75 пудов мяса и пара славных шкур на одеяла, постели или плащи, каждому по желанию! — заметил Жан, задумчиво следя за последними конвульсиями двух гризли.

— Эти чудовища не менее ужасны, чем пресловутая «Красная звезда»!

Леон невольно содрогнулся при упоминании этого названия, из-за которого он столько выстрадал и столько пережил.

— Впрочем, что вспоминать об этих негодяях теперь, когда они нашли в Доусоне свою «Мать золота»; у них вероятно, нет никакой охоты преследовать нас еще и здесь! — закончил Поль Редон.

Леон задумчиво покачал головой, промолвив:

— Как знать!

Четыре дня или, вернее, четыре ночи, длившиеся каждая 23 часа и 55 минут, прошли с тех пор, как новые обитатели медвежьей пещеры поселились в ней. Людям, рожденным в более средних широтах, очень трудно бывает привыкать к этому надоедливому мраку полярных стран во время зимовок. Мерцающие звезды, лучезарные сумерки и пламенеющие северные сияния — все это вносит лишь кратковременное появление света при сплошном мраке полярных зим, таких тягостных для человеческих нервов. Нетрудно себе представить, как после бесконечных летних дней эта постоянная темень, в которой люди двигаются, как тени, в тумане испарений в морозном воздухе, среди снежной равнины, заглушающей шум шагов и всякий другой живой звук, удручающе действует и на самых стойких. Кажется, что и дух, и тело начинают погружаться в спячку, и единственным, хотя и весьма однообразным развлечением остается восход и невероятно быстрый закат солнца. Но и это развлечение вот-вот должно было прекратиться, так как солнце, подымавшееся все меньше и меньше над горизонтом, вскоре должно было окончательно уйти за линию горизонта.

Прошло уже четверо суток со дня нападения гризли, шкуры которых были содраны и превращены в покрывала, а мясо разрублено на части, заморожено и спрятано в одной из боковых галерей, превращенных в кладовые.