Юрий Гаврюченков - Кладоискатель и сокровище ас-Сабаха

— Извини, украшения были только мужские, — мне в голову не пришло приволочь в подарок часть хабора, а ведь мог бы. Хотя что? Современные цацки под эту легенду не годились. Ладно, в следующий раз выдумаю клад «новых русских», найденный на чердаке. — Вот откопаю бандитское золото... Есть у меня на примете один тайничок. Надо будет проверить. Ну, решай сейчас, куда мы применим капиталы? Маринка раздумывала недолго.

— Мы должны устроить праздник!

— Тогда одевайся в вечернее платье. Поедем в ресторан.

— Лучше я сниму что есть, — ответила Маринка, задорно блеснув глазами. В живости характера ей отказать было нельзя. Я и не отказывал. Вечер удался.

— А как мы будем жить дальше? — спросила Маринка.

Мы лежали на разворошенной постели. Чувство зависти к корефану наконец-то отпустило.

— Разумеется, счастливо, — пробормотал я первое, что пришло в голову. Хотелось спать, мозги еле ворочались.

— А как мы будем жить счастливо?

— Ты будешь ждать меня дома, а я пойду искать клад.

— А что мы сделаем, когда найдем клад?

— Когда мы найдем клад, мы разбогатеем.

— А что мы будем делать, когда разбогатеем? — Маринке не терпелось заручиться моим щедрым посулом.

— Когда разбогатеем, мы будем жить долго и счастливо.

— А счастливо — это как?

— Когда разбогатеем, дорогая, тогда и решим. А пока будем искать клад.

— Ну вот, вечно у тебя так!

Изменилась Марина, изменилась. Чувствуется дурное влияние коллег по офисной работе. На секунду мне показалось, что в постели между нами лежит Лера. Видение было настолько гадким, что я попытался встать.

— Не отпущу! Я вырвался.

— Ну куда ты?! — надулась Маринка.

— Можно я в туалет-то схожу?

В Маринкином сортире пахло, как в райском саду. «Туалетный утенок» с апельсиновым ароматом в унитазе, лимонный освежитель воздуха возле толчка, картонка с хвойной отдушкой на гвоздике возле двери... Было от чего содрогнуться.

Я почему-то подумал, что больше не хочу, чтобы мной крутила Маринка с подачи своей мамочки как это было прежде. И еще я решил, что от Леры надо избавиться в ближайшее время.

Я полюбовался на перстень. Огромный прозрачный изумруд подсказывал, что надо устраиваться с комфортом.

Утро началось с телефонного звонка, вернее, с трели мобильника. Под изумленными взглядами звериных голов со стен я вскочил с кровати и добрался до закопанной в куче одежды трубки.

— Алло?

— Здравствуйте, Илья Игоревич, — произнес знакомый голос.

Я испытал чувство дежа вю. Со звонков де Мегиддельяра начинались опасные и неприятные события.

— Здравствуйте. Чем обязан? — прохладно осведомился я.

— Мы хотим выкупить у вас известные вам предметы.

Де Мегиддельяр был склонен к конструктивному общению. Хорхе Эррара хотел реликвии отобрать, а нас убить.

— За сколько? — Цена прежняя, сорок тысяч евро.

— Исключено. — Сумма показалась мне смешной. Я вчера получил примерно четверть, реализовав малую толику золотого запаса хашишинов. У меня еще много осталось. И я был уверен, что сумею заработать куда больше, не расставаясь с дорогими сердцу реликвиями.

— Сколько вы хотите? — Боюсь, что сделка не состоится.

— Почему? — искренне удивился сеньор де Мегиддельяр. Он приготовился торговаться, а получил решительный отказ.

— События последних дней вынудили меня прийти к мысли, что вы поступаете со своими работниками как с использованными упаковками, — я старался выражаться максимально корректно. — Господин Эррара нас едва не убил.

— Илья Игоревич, вы его неправильно поняли...

— Что он вам об этом рассказал? — У меня возникли сильные подозрения, что Эррара исказил события в своем отчете.

— Вряд ли следует обсуждать это по телефону, — напомнил освоившийся в полицейском государстве приор.

— Извините, но встречаться с вами я теперь боюсь. Потому что первым словом, которое произнес Эррара, увидев нас позавчера, было «фуэго». Увидел и скомандовал: «Фуэго! После этого нам пришлось обороняться.

— Господин Эррара совершил ошибку, — сказал де Мегиддельяр. Я чувствовал, как старику нелегко даются скользкие переговоры. — Мы можем встретиться с вами наедине и обсудить цену. Эррара не будет присутствовать, только вы и я. Приезжайте вдвоем, встретимся, где хотите.

Я поднял руку и полюбовался на украшения. Старое золото, старые полированные камни. Огранки восточные мастера то ли не знали в то время... То ли не захотели отнимать у камня лишнее. Камни были живые. И предметы тоже.

— Предметы не продаются! — неожиданно резко отрубил я. — Не стоит тратить время, сеньор де Ме гиддельяр. И отзовите Эррару, пусть меня не ищет. Найдет — ему же хуже будет. Я все сказал!

Большой палец сам надавил на кнопку. Связь прервалась.

Достаточно, поговорили! Меня разобрала злость. Глупые испанцы, заигравшиеся в рыцарей! Решили, что все можно в отсталой стране? Напрасно! Это не отсталая страна, и здесь можно далеко не все. Даже если будешь платить направо и налево. Тут не все продается. И не все имеет цену!

В ярости я пнул упавшие джинсы. Они отлетели в угол, жалобно звякнув пряжкой.

Босиком я прошлепал в прихожую, выхватил из куртки кинжал, вытащил из ножен. Лезвие тускло блеснуло на солнце, пробившемся из окна кухни. — Хрен вам! — процедил я сквозь зубы.

Это было окончательное решение. Предметы испанцам не достанутся. Они должны быть моими.

Перейдя на кухню, я полюбовался на клинок. Сталь заметно посветлела. Отмылась, что ли? Или состав такой, что патинирование от перемены влажности пропадает? Я не сильно разбирался в металлургии, но казалось, что от контактов с воздухом и водой пленка окислов должна уплотняться, а клинок темнеть. На деле происходило обратное. Я осмотрел режущую кромку, кинжал был относительно острый. Скрести лезвие точильным камнем было бы кощунством. Все-таки реликвия!

Впрочем, чтобы заколоть Лося и прирезать бандитов, кинжал оказался достаточно острым. Я полюбовался, как он удобно сидит в руке, усмехнулся и убрал его в ножны.

Последнее дело продавать вещи ас-Сабаха потомкам крестоносцев! Если рыцари Алькантары хотят их получить, пусть добудут в бою. Позавчера предательски напасть на нас, убить и отнять предметы у них не вышло, но можно попробовать снова. Эррара мне задолжал, и долг с него я хотел получить только кровью.

Исмаилиты со мной уже повоевали. Пришел черед католиков. Они тоже получат свое.

Я чувствовал себя настоящим жителем страны, лежащей на стыке Азии и Европы. Я понял, что придется вести войну на два фронта.

На лестничной площадке возле моей квартиры витал остаток аромата Эррары, пряный и чуть сладковатый, напоминающий о накаленных солнцем каменистых тропах Андалусии. Во всяком случае на такие ассоциации наводил запах его одеколона.