Жюль Верн - Тайна Вильгельма Шторица

— Я вижу, что ты счастлив, дорогой мой мальчик!

— Очень! Ты полюбишь ее! Это лучшая из сестер, которую я могу тебе подарить!

— И которую я принимаю с радостью, милый Марк, зная заранее, что твой выбор хорош — иного ты сделать не мог. Но почему нам не повидаться с Родерихами сегодня же?

— Завтра, Анри, потерпи до завтра! Видишь ли, тебя ждали только вечером. Мы с Хараланом совершенно случайно пришли на пристань и поспели к высадке пассажиров. Ах! Если бы Мира знала! Как она будет жалеть, что не встретила тебя! Но на сегодняшний вечер у мадам Родерих и ее дочери другие планы.

Марк рассказал мне о своих успехах:

— Я просто не успевал выполнять заказы, дорогой Анри,— не хватало рук! Самые лестные предложения сыпались со всех сторон. Один прессбургский буржуа пустил в ход выражение: «У Марка Видаля портреты натуральнее самой натуры!» Так что,— добавил брат смеясь,— не удивляйся, если меня в один прекрасный день похитят, чтобы я запечатлел на полотне весь венский двор! [65] [65] Двор — здесь: монарх, его семья и приближенные к ним лица.

— Поберегись, Марк! Если не хочешь неприятностей, тебе не следует покидать Рагз ради венского двора!

— Не беспокойся! Я любезно отклонил приглашение. Больше никаких портретов! Тем более только что я закончил последний.

— Конечно же ее?…

— Ее… клянусь Богом, это не худшее из того, что я создал.

— Как знать,— усомнился я,— когда художник влюблен в модель…

— Посмотришь! — перебил меня Марк.— Когда прелестная девушка мне позировала, я глаз от нее не мог оторвать. Но Мира держалась чересчур строго. Она во мне видела не жениха, а художника, и вела себя соответственно. Сколько страсти я вложил в этот портрет! Порой мне казалось, что изображение оживает. Моя Мира как Галатея…

— Успокойся, Пигмалион! [66] [66] Пигмалион — в греческой мифологии скульптор, царь Кипра, влюбившийся в созданную им статую Галатеи. Боги оживили ее, и она стала женой Пигмалиона. В переносном смысле Пигмалионом называют человека, влюбленного в свое творение. См., например, пьесу английского драматурга Джорджа Бернарда Шоу (1856-1950) «Пигмалион» (1913). Расскажи-ка мне лучше, как ты познакомился с семейством Родерихов.

— В Рагзе передо мной открылись двери многих гостиных,— начал Марк,— аристократические круги охотно принимали меня. Я с головой окунулся в светские удовольствия. Там мы вновь повстречались с капитаном Хараланом.

— Ты его знал раньше?…

— Да, мы пересекались с ним в Пеште. Он достойный офицер с прекрасным будущим. И человек обаятельный и любезный… В былые времена он, пожалуй, мог стать героем в отрядах Матиаша Корвина. Мы виделись почти ежедневно, и наши отношения незаметно переросли в тесную дружбу. Он пожелал представить меня своей семье, и я согласился тем более охотно, что уже видел Миру на нескольких приемах и…

— И,— подхватил я,— поскольку сестричка оказалась не менее очаровательной, чем ее брат, твои визиты в гостиную доктора Родериха участились…

— Ты прав, милый Анри, вот уже три месяца, как все вечера я провожу у них. Как же я ее люблю!

— Оно и видно. Я доволен, что ты породнишься с этой почтенной семьей…

— Самой почтенной в Рагзе,— добавил Марк.— Доктор Родерих очень хороший врач. Его здесь все уважают. Он такой славный! Вполне достойный быть отцом…

— Своей дочери,— подтрунивал я,— как и мадам Родерих, безусловно, не менее достойна быть ее матерью.

— О! Это чудная женщина!— воскликнул Марк.— Ее обожают все домашние, она истинная христианка, добрая, отзывчивая, деликатная…

— Само совершенство, что и говорить! И она станет лучшей тещей во всей Франции, не правда ли, Марк?

— Смейся, смейся… Но между прочим, Анри, в Венгрии сохранились довольно строгие нравы, семья еще патриархальна… [67] [67] Патриархальный — здесь: верный старым, отжившим традициям, обычаям, чуждый новому.

— Ну, будущий патриарх [68] [68] Патриарх — здесь (шутливо): глава семейства. ,— я продолжал подшучивать,— отважный соперник Мафусаила, Ноя, Авраама, Исаака, Иакова! [69] [69] Мафусаил и другие далее — персонажи Священного писания (Библии), мудрые и благородные старцы (патриархи). В твоей истории, братишка, нет ничего необычного. Благодаря капитану Харалану ты стал своим в этой семье, тебе оказали наилучший прием, что нисколько меня не удивляет… Общаясь с мадемуазель Мирой, ты не мог не плениться ее красотой и нравственными достоинствами…

— Ты как в воду глядишь, братец!…

— И они никогда не изгладятся ни в твоем сердце, ни в твоей живописи,— продолжал я.

— Слегка напыщенно, но справедливо, дорогой Анри!

— Согласен. В заключение добавлю, что как Марка Видаля не могла не тронуть грация мадемуазель Миры Родерих, так и мадемуазель Миру Родерих не могло не тронуть…

— Я не говорил этого, Анри! — запротестовал влюбленный юноша.

— Это я говорю из любви к точности. Когда месье и мадам Родерихи заметили, что произошло, то не слишком огорчились. Капитану Харалану тайна Марка пришлась по сердцу. Он поговорил с родителями, те потолковали с дочерью. Итак, Марк Видаль сделал официальное предложение, оно было принято. И роман этот завершится точно так же, как и множество других в подобном роде…

— Ошибаешься,— обиделся Марк,— это лишь начало…

— Не сердись, милый! Я шучу,— утешил я его.— Когда же свадьба?

— Ждали тебя. Я полагаю, ты скажешь доктору, что времени у инженера в обрез и оно крайне драгоценно. Твоя задержка в Рагзе грозит нарушением в работе Солнечной системы, не подчиненной более твоим научным расчетам.

— Ты хочешь сказать, что я несу ответственность за все землетрясения, наводнения, морские приливы и прочие катаклизмы? А посему нельзя откладывать дело в долгий ящик? Хорошо, Марк, именно так я и скажу! А поскольку мои научные расчеты отнюдь не так необходимы для поддержки мирового порядка, то я смогу провести целый месяц с вами.

— Вот здорово! — как мальчишка, завопил жених.

— Каковы же твои планы? Не собираетесь ли вы в свадебное путешествие?

— Пока не знаю,— ответил Марк,— на сегодня, кроме свадьбы, для меня ничего не существует.

— Прошлого уже нет,— воскликнул я,— будущего еще нет, есть только настоящее! Ты помнишь итальянскую песенку на эту тему? Ее распевают все влюбленные под звездным небом.

Так мы балагурили до обеда. Потом закурили по толстой сигаре и пошли прогуляться по набережной Дуная. Во время недолгой прогулки я слышал от Марка только: «Мира! Мира! Мира!»

Уж не помню, какое словечко воскресило во мне смутную тревогу. Ничто даже не намекало на препятствие в романе брата. Либо Марк не опасался соперника, либо не знал о нем. Но соперник-то существовал! Сын Отто Шторица сватался к Мире Родерих. Неудивительно: девушка — красавица, да еще с богатым приданым.