Луи Буссенар - Французы на Северном полюсе

— Значит, мы теперь около двадцати трех с половиной градусов от знаменитого полюса?

— Что же касается экватора…

— Это линия, где крестят… Как же, помню, когда я плавал в первый раз в Рио, меня там окатили водой.

— Линия, линия! А какая линия? Ну-ка, скажите!

— Это, как бы лучше выразиться, такая вещь… которая…

— Это тоже воображаемый круг, он опоясывает Землю и перпендикулярен оси.

— А, понимаю, усек наконец. Если разрезать апельсин пополам на равном расстоянии от полюсов, так чтобы спица и основание образовывали прямой угол.

— Совершенно верно. А вы неплохо соображаете. Итак, полюс — это девяностый градус, именно туда нам и надо.

— Не будь я Артур Фарен, по прозванию Плюмован, если мы не достигнем цели.

Вокруг беседовавших стали собираться вахтенные матросы, внимательно прислушиваясь к разговору и стараясь понять, в чем дело. Вопросов не задавали, надеясь, что товарищ им все объяснит.

Все благодарили доктора, когда он ушел поболтать с дежурным офицером. Только Констан Гиньяр остался недоволен. «Что за воображаемые точки и оси? Где их искать? Вот будь на них метка — тогда дело другое», — думал нормандец, любивший определенность.

Снова вышел на палубу капитан, приказал сбавить ход — льдины попадались все чаще и чаще — и держать наготове электрический фонарь, совершенно необходимый ночью. Через сутки или несколько позже он рассчитывал пристать к датскому поселку Юлианехобу [37] Юлианехоб — город на юге Гренландии (в конце XIX в. — поселок). Юлианехоб означает «Юлия — надежда». Это богом забытое местечко, основанное примерно 125 лет назад, получило свое название в честь королевы Дании, очень благоволящей к колонистам. (Примеч. авт.) в Гренландии и сделать его первой станцией экспедиции.

Две недели шла «Галлия» под парусами, делая по восьми узлов [38] Узел — здесь: единица скорости, применяемая для определения скорости судов. Один узел соответствует одной морской миле в час, или 1,852 км/час. . О немце Прегеле не было ни слуху ни духу. Он словно в воду канул. Перед отплытием де Амбрие тщетно просматривал списки кораблей, вышедших из всех портов Европы, — ни имени Прегеля, ни судна, направлявшегося на далекий Север, он не нашел.

Можно было надеяться, что «Галлия» первая пересечет Полярный круг, ведь Юлианехоб от него находится на расстоянии всего пяти градусов сорока минут к югу.

По мере приближения к Юлианехобу льдин становилось все больше и больше. Ночью включили прожектор. В его ярком свете ледяные горы казались сказочными. «Галлия» теперь шла под парами. К шести утра рассвело, но из-за густого тумана ничего не было видно.

Вдруг туман разом исчез и показался берег. Громкое «ура» сотрясло палубу и пронеслось над морем.

Юлианехоб лежал на берегу небольшой бухты, скрытой от ветра, подойти к нему можно было по естественному каналу, но для этого требовался лоцман. Скоро он подплыл к «Галлии» на лодке.

Это был чистокровный эскимос или, как говорили здесь, «гренландец» с весьма примечательной внешностью. Пожалуй, ни один европеец не рискнул бы назвать его красавцем. Его маленькие косые глазки напоминали косточки от груш, нос был таким коротким, что обладатель сего рудиментного органа с трудом мог отыскать его, чтоб высморкаться, но зато щеки, очень похожие на полные луны, были огромны, Добавьте к этому рот, больше напоминающий пасть, и длинную темную гриву с волосами, жесткими как тюленьи усы, небольшой намек на бороду метелкой, и вы получите портрет, весьма похожий на господина Ханса Идалико, одного из самых известных лоцманов побережья. От меховой одежды, облегающей его коренастый торс, исходил резкий запах морской выдры. Встряхнувшись, как мокрый спаниель, ничуть не смущаясь, он запросто протянул руку капитану, которого сразу отличил среди остальных членов экипажа по величественной, гордой осанке. Затем, с легкостью выпив кварту рома, как будто это было простое молоко, и почувствовав себя совсем как дома, устроился возле рулевого.

Надо отдать гренландцу должное, он прекрасно знал свое дело, и «Галлия», пожалуй, не смогла бы найти лучшего проводника, чтобы проплыть по извилистому каналу в устье замерзшего фьорда. Благодаря точности сведений, которыми обладал эскимос, после двух часов маневрирования шхуна наконец смогла стать на якорь в маленькой бухте, великолепно защищенной от ветров, постоянно дующих и с суши и с моря.

— Юлианехоб, — сказал гренландец, с гордостью указывая на берег.

Внезапно перед глазами изумленных матросов открылись пятнадцать убогих хижин, маленькая церквушка и мачта с развевающимся на ней флагом. Это и был легендарный Юлианехоб — главный город датских поселений.

Ложная оттепель. — Гренландская обувь. — Собачьи бега. — Падение. — Гренландский кнут. — Шесть лье в час. — Как режут уши. — Хозяин на борту. — Капитан собак. — Все лед да лед. — Веселость неистощима. — Ледяной лоцман. — Пан-Флай. — Центральный ледник и полярное море. — Арктический пролив. — Тревога.

Недалеко от континента, метко названного Землей Отчаяния, мороз стал слабеть. За два дня температура с двадцати четырех градусов ниже нуля поднялась до четырех, потом опустилась до семи и так и держалась. Когда же «Галлия» вошла в гавань Юлианехоба, температура резко повысилась до плюс двенадцати градусов, как это часто случается в южной части Гренландии.

Льдины таяли буквально на глазах, но китоловы считали, что еще не кончились холода. И действительно, на третьи сутки ртутный столбик термометра внезапно опустился до минус десяти градусов, и повалил снег такой, какого жители умеренного пояса никогда не видели. Канал быстро покрылся толстым слоем льда.

Пришлось задержаться в Юлианехобе; утешались тем, что похолодание не застало экспедицию в открытом море и не помешало войти в порт. Здесь, по крайней мере, корабль был защищен от льдов и ветра, особенно сильного в конце арктической зимы. К тому же за несколько дней, проведенных у гостеприимных эскимосов, де Амбрие успел закупить упряжных собак и теплую обувь. Жители Гренландии носили прекрасные сапоги, совершено непромокаемые. Они пришлись весьма кстати, поскольку приобретенные во Франции могли оказаться в полярных условиях очень непрочными.

Гренландские сапоги — чудо мастерства, удобные и очень изящные. Они сшиты из тюленьей кожи, нитками служат тюленьи жилы, приобретающие при обработке необыкновенную гибкость. Готовые сапоги выставляют попеременно то на солнце, то на мороз, отчего они становятся совершенно белыми и их можно выкрасить в любой цвет.

Такие сапоги де Амбрие и заказал для всего экипажа. Сапожницы тотчас принялись за работу, а их мужья занялись доставкой упряжных собак, наперебой расхваливая выносливость и силу псов.