Сергей Гусев - Лодка за краем мира

– Уже построили! – маршал Тилт огорченно покачал головой. – Граф, их нельзя подпускать к нашему побережью! Я видел доклад по этим супербомбам. После их применения ни храбрость моей пехоты, ни бронемашины и танки господина Мердисдока уже не понадобятся.

– Если им удастся подобраться к берегу ближе чем на сто миль, особенно у Варрийской Равнины, то… – контр-адмирал развел руками.

– Дортон хмурился, не отрывая взора от карты. Брови его сдвинулись, он машинально дергал себя за пышный седой ус. Те, кто его знал, не усомнились бы, что это плохой признак.

– Разве что… – контр-адмирал помедлил и, подняв глаза к потолку, продолжил, – Если нам удастся уговорить этих упрямых герцогов Данэйского и Луэнского использовать их береговую артиллерию в качестве эшелона обороны прибрежных городов, – изысканным жестом он указал несколько точек на карте. – Тогда, возможно, мы и сможем отбить первый удар. Потом можно постепенно измотать и рассеять армады, используя методы подводных волчьих стай. Они использовались во время войны объединенного флота Данэи и Луэна против Республики.

– Герцоги это наша головная боль, – вздохнув, кивнул головой Дортон. – Эмиссары республиканцев постоянно пытаются завлечь их в свои сети подкупом и обманом. Будь моя воля, я бы давно заткнул этим независимым гусям глотку хорошей бомбардировкой. Единственное, на что я могу рассчитывать, это что они пойдут по пути чести и останутся верны своим обязательствам перед Его Величеством и Империей,- подняв указательный палец вверх, многозначительно произнес главнокомандующий.

– У кого еще имеются соображения? – сведя брови и, отстукивая ритм толстыми пальцами по уголку покрытого зеленым сукном стола, он оглядел присутствующих.

– У меня есть соображения! – голос Блума был трескуч как пение цикад в приокеанских степях. Его голосовые связки были обожжены, через всю правую щеку шел большой бугристый шрам – в молодости он дважды горел в танке.

– Мы с Вами начинали сорок лет назад вместе, Дортон, поэтому я скажу Вам прямо, без предисловий. Республика, очевидно, готовится к полномасштабной войне! Господа, посудите сами, – он сурово обвел взглядом присутствующих. Супербомбы, субмарины, увеличение флота – один к одному. У меня нет точных разведданных, но я чувствую своей шкурой – их надо опередить! Надо ударить первыми!

В вагоне повисла тяжелая тишина.

– Но… господин штурм-маршал, это же авантюра…, – начал, было говорить маршал Тилт. – Состояние транспортного снабжения… и их береговая линия обороны по Саране… и субмарины графа Сонтеры… Мы совсем не готовы! – его взгляд перебегал с одного собеседника на другого, ища поддержки своим словам.

Палий Дортон поднялся на ноги. С минуту он, не поднимая головы, молча всматривался в карту. Наконец, выпрямился и заглянул в глаза каждому из маршалов, сидящих перед ним.

– Господа, мое решение таково: я приказываю вам в двухмесячный срок провести планирование операции по уничтожению крупнейших промышленных центров Торговой Республики и проработать оперативный план прорыва прибрежной линии укреплений. Со стороны руководства флота я бы хотел получить план операции по блокированию центральной военно-морской базы республиканцев на континенте – порта Моозау. А также план захвата столицы Республики – Троттердакка.

– Ваша Светлость, я считаю это трагической, фатальной ошибкой! – пророкотал маршал инфантерии.

– Это приказ Тилт, – жестко ответил главнокомандующий. – Мы в армии. Выполняйте, если Вы не согласны написать рапорт об отставке.

Колеса поезд прогремели, проезжая стрелку, в окно ударил яркий свет прожектора смотрителя. Поезд едва заметно прибавил скорость.

Автострада G6 Пекин-Лхаса,

Тибетский автономный район, Китай

Небо, растворенное в вязком, как сахарная вата, горном тумане, встало на дыбы. Асфальт, облитый не просыхающей моросью, подпрыгнул вверх, застыл на мгновение и, передумав, вернул небо на его законное место. В лобовом стекле мелькнул рисующий зигзаги пластиковый бампер видавшей и лучшие времена Вольво – та с дымом тормозила, выпуская извивающийся хвост горящего в дым, резинового следа.

Мир перекувырнулся вспять. Где-то сзади истошно завизжали тормозные колодки, стирая покрышки в пыль. Ударило слева, машину с ускорением швырнуло вперед, прямо на черно-белую панду с конфуцианской улыбкой, нарисованную на красном борту летящего к пропасти грузовика.

Правый борт накренился, высекая сноп искр из асфальта, охнули звуком разорванного металла амортизаторы, машину закрутило юлой.

Нарисованная панда схитрила, тушуясь за боковыми стойками, не желая упускать свое, надвигаясь с прежним упорством. Завизжала трелями, сходя с ума, полуразумная электроника. Опасность… Опасность… Опасность…

Последний удар был страшен – полуторатонный грузовик, груженный обрезками труб, выбросило на встречную полосу… Реальность распалась на мелкие кусочки… Время остановило свой бег.

В эти длинные мгновения можно было бы уложить не одну жизнь, но дорожный демон решил по-другому – машину перебросило через спички первого ряда ограждений, инерцией поволокло на край обрыва. Смятая в жестяную фольгу, она замерла, водительская дверь с треском вылетела, сбитая с петель, отпуская приговоренного и приведенного к эшафоту.

Тело упало на обочину, а автомобиль, потеряв остатки равновесия, сполз за край пропасти.

– Лаовай?! – фельдшер подошел к телу, в причудливой позе застывшему на асфальте. Лужица крови тонким ручейком, сбегала в желтый придорожный песок, перемешиваясь с накрапывающими дождевыми каплями.

– Да, доктор…

– Американец, европеец? – Как же не хочется сгибаться к раненному: ревматизм не отпускает уже неделю и ничего давно уже не помогает – ни травяные мази, ни европейские таблетки, ни иглоукалывания.

– Да разве же их разберешь. Паспорта нет, только права, некто Баллистер – бормочет бежавший и оттого запыхавшийся санитар.

– Баллистер… фамилия, – фельдшер недовольно моргает, – И вправду не поймешь – может новозеландец или австралиец?

– Пульс, реакция зрачка?

– Живой…, – виновато отвечает санитар, не смея поднять глаза на старшего, кажется, сожалея, что нашли живого.

– Ну, так что вы стоите?! Грузите в машину! – Теперь надо наказать младшего за нерадивость, так велит неписанная традиция. – Я осмотрю его сам. Он вздергивает рацию, неуважительно поворачиваясь спиной к санитару.

– Госпиталь! – в динамике треск грозы, идущей в долине. Микрофон в решетчатой лунке давным-давно потерял чувствительность, а поменять рацию раньше срока не дает старший смены.