Александр Авдеенко - Граница не знает покоя

В этот грозный час у каменной стены, ограждавшей шоссе от оползней, прозвучали слова, ставшие знаменем борьбы пограничников. Один из коммунистов Константин Хомутецкий, показывая рукой в сторону Севастополя, сказал:

«Враг будет мешать нам прорваться к городу, соединиться с его защитниками, но мы должны любой ценой пробить себе дорогу. Сейчас мы там нужнее всего. Поклянемся же все до одного, товарищи, что дойдем туда, займем свои места на боевых позициях у стен города-героя, где дрались когда-то наши деды. Поклянемся же в этот грозный час, что до последнего нашего дыхания будем верными Родине и партии, воспитавшей нас, И отстоим завоевания Октября!»

Пограничники присоединились к этой клятве. Они быстро встали, одернув гимнастерки, поправив снаряжение, коллективно повторили торжественные слова.

Порывистый, колючий ветер приносил из-за перевала отзвуки орудийной канонады. Уже было слышно, как вели огонь по фашистским колоннам орудия береговых батарей Черноморского флота, мощные советские орудия, повернутые стволами к суше.

Там началось историческое сражение за Севастополь. А здесь отряд пограничников, отлично понимающих, какие испытания их ждут впереди, присягал на верность сражающейся Родине.

Прорвавшись Байдарской долиной к ближним подступам, к Севастополю, пограничники 11 ноября окружили в Новых Шулях большую группу фашистов. Уничтожая захватчиков, они пробирались через Максимову дачу к городу.

Поблизости казарм морского училища, на мысе Херсонес, был сформирован пограничный полк. В него вошли бойцы и командиры 26-го Одесского пограничного отряда, Евпаторийской погранкомендатуры и подразделений, охранявших границу вблизи Новороссийска. Пограничники уже были закалены в огне войны. Еще до схваток с врагом в Крыму они сражались с фашистами под Одессой и Перекопом. Командовать пограничным полком, который вошел в состав Приморской армии, было поручено подполковнику Герасиму Рубцову. Его хорошо знали многие пограничники Крыма еще по довоенным временам, когда Рубцов был старшим помощником начальника отдела боевой подготовки Черноморского округа. Вся жизнь Рубцова была связана со службой в пограничных войсках. Статный, энергичный, он уже одним своим внешним видом представлял образец строевой выправки, четкости и подтянутости. Любо было смотреть на него, когда, инспектируя заставы, он показывал молодым командирам и бойцам, как надо овладевать военным делом. В пограничные войска юга Рубцов принес большой опыт охраны границы на Дальнем Востоке, где ему довелось служить много лет.

До недавнего времени были неизвестны многие подробности биографии этого прекрасного воина, коммуниста, человека. Все его боевые друзья погибли, и только извлеченное из архивов дело Герасима Рубцова дополняет многими точными подробностями его светлый облик.

Он родился в 1904 году в селе Березовка, Воронежской области, в бедной крестьянской семье. Еще мальчонкой он работал по найму у помещика, после Октябрьской революции пас скот у кулаков.

Его отец — Архип — прямо с фронта мировой войны ушел в Красную Гвардию и домой вернулся только в 1921 году. И почти сразу его скосил брюшной тиф. Семья осталась без кормильца. Отца пришлось заменять маленькому Герасиму. В 1926 году он вступает в комсомол, в 1928 году становится членом партии. В 1927 году его направляют в Омскую пехотную школу, и с тех пор он — кадровый военный.

Выкованные годами его волевые качества и приобретенные военные знания ярко раскрылись в дни войны. Покидая с боями пылающий Севастополь, подполковник Рубцов собрал вокруг себя пограничников, подбадривая их хорошим словом в самые трудные минуты, сурово пресекая малейшие отступления от воинских требований, и вывел всех к Черному морю. Когда фашисты заняли высоты, господствующие над Балаклавской бухтой, преграждая пограничникам путь к Севастополю, подполковник Рубцов и в этом очень трудном положении нашел правильное решение. По его приказу на Золотом пляже Ласпинской бухты, под строениями старого русского кордона, пограничники принялись сбивать плоты из деревьев, срубленных в горах под огнем немцев. Все шло в дело — и ржавая проволока, подобранная на берегу, и гвозди, вытащенные из старых балок, и обрывки пеньковых канатов.

Даже на хорошем моторном катере из Ласпинской бухты в Севастополь не так-то скоро доберешься. Но сколько надо было потратить усилий, чтобы, гребя саперными лопатами и досками, прогнать по морю из Ласпи на мыс Херсонес неуклюжие, кое-как сбитые плоты! Да еще перевезти на них маленькими партиями 130 пограничников!

Великая цель — защищать от врага Севастополь — вдохновляла на преодоление всех трудностей и невзгод. Группа вышла в полном составе на скалистый берег Херсонеса, и вот тогда-то пограничники, участники героического похода, поняли, каким замечательным организатором, несгибаемым человеком является их командир.

Он знал каждого из состава отряда, гордился своими людьми и верил, что в защите Севастополя пограничникам будет принадлежать важная роль.

— Здесь наше место, — обратился Рубцов к личному составу, — у Севастополя. Будем сражаться, мужественно, не посрамим своего честного имени…

Очень трудный и ответственный рубеж обороны получил пограничный полк — от совхоза «Благодать» до обрывистых берегов за старинной Генуэзской башней, где тихая и глубокая Балаклавская бухта, делая крутой поворот к югу, становится открытым Черным морем.

Тут был самый левый фланг огромного фронта Великой Отечественной войны. Фронт этот протянулся от таких же скалистых и обрывистых, овеваемых студеными заполярными ветрами берегов Рыбачьего полуострова, от самых северных пограничных застав, поблизости речушки Западная Лица, до полуразрушенной Генуэзской башни, видной отовсюду на много верст окрест.

Захватив Балаклаву, враг не только мог получить выгодную стоянку для своих легких кораблей, но и немедленно ринуться кратчайшей дорогой на Севастополь, отрезать выход защитникам к морю.

А чтобы враг не смог этого сделать, надо было поставить на оборону Балаклавы воинов высокой закалки. Такими воинами были пограничники.

…Холодным ноябрьским рассветом над зубчатой верхушкой Генуэзской башни затрепетал на ветру алый советский флаг. А когда показалось из-за свинцовых облаков, ползущих к морю, утреннее солнце, фашисты, залегшие на вершинах, господствующих над Балаклавой, обнаружили еще один сюрприз, приведший их в бешеную ярость.

По крепостной стене, что протянулась от башни в направлении Кучук-Мускомия, виднелась большая, хорошо различаемая из немецких окопов надпись: «Смерть фашистским оккупантам!»