Александр Авдеенко - Граница не знает покоя

— Есть, мистер Грин!

Собеседник генерала смотрит в спину начальника. Видно, колеблется. Но затем решительно сжимает кулаки.

— Разрешите развить, мистер Грин?

— Развивайте…

— (Отрывисто, явно подражая своему начальнику). Завод в горах. Близко граница. Зону охраняют сильно. Но есть у нас такой — кличка Зубр. Зону знает хорошо — из перемещенцев. Он и будет «Литер А» — воздух… (Пауза).

Грин с интересом оборачивается к партнеру.

— Дальше! Дальше!

— «Литер Б». Ловкий парень. Напорист, но простоват. Идет напролом. Этого пустим через границу в ночь. Речкой — по дну… Две кислородные маски — одна Зубру на обратный путь. Припрячет все в квадрате 28 на явке лесника. Отсидит ночь, а день будет водить пограничников. Попотеют «зеленые»… Возьмут — успокоятся. Зубру действовать легче будет…

— Так, так… — Грин явно доволен.

— Ну, а не возьмут — тоже хорошо, еще лучше (голос капитана становится сладким, вкрадчиво-певучим). Тогда, мистер Грим, параллельные линии сойдутся в одной точке. В одной точечке… Разве не бывает, чтоб параллельные линии сошлись, мистер Грин?

— Ого! Бывает. Еще как бывает… Делайте, капитан! Только чтоб эффект был, взрыв, фейерверк… Фейерверк! Попятно? — хищный оскал мистера Грина освещает ряд золотых зубов.

Быстро проносятся облака, внизу проплывает земля. Летят самолеты, мелькают колеса экспрессов. Везде пассажиром — капитан. Он выходит из дверей вагонов, спускается с лесенок самолета. Едет в автомашине лесными дорогами. Ныряет в заросшие густой зеленью домики. Разговаривает с людьми один на один. Дает инструкции группам людей. Рассматривает какие-то предметы военного обихода — миниатюрные радиопередатчики, пистолеты, фотоаппараты, ампулы… Все это — в быстром темпе. Последний кадр замедляется.

Ночь. Аэродром. Ветер треплет плащ капитана. Перед ним силуэт парашютиста. Оба закуривают. При свете спички бросается в глаза тяжело-свинцовый взгляд, одутловатые черты лица парашютиста. На левой щеке — шрам.

— Ну, пора… С богом, Зубр! Оттуда сразу радируйте два слова: «Литер А». Запомните: квадрат 28, сторожка лесника на опушке, западней сто метров — сарай. Под сеном, в правом углу — кислородные маски. Дело сделано — и назад. По дну речки — домой. Домой! Понятно? Действуйте!..

Силуэт парашютиста тяжело направляется к самолету. Пропеллеров не слышно. Выхлопы. Вспышки несколько раз освещают лицо капитана.

Самолет летит. Мелькают тучи, чувствуется сильный ветер. Из люка вываливается бесформенный куль парашютиста. Руки расправляются. Затяжной прыжок…

Густые-густые сумерки. Уже ночь. Пустынный берег реки. Тихо. Вода отливает свинцом. Из-за темной глыбы скалистого камня медленно появляется нечто странное. Но если приглядеться, можно разобрать: это человек в свободном резиновом комбинезоне. На голове — скафандр, за спиной — возвышение вроде рюкзака, ноги в тяжелых бутсах.

От скалистого камня до кромки воды один шаг. Человек в скафандре без остановки входит в воду. Тихо, почти беззвучно отдаляясь от берега, постепенно погружается сначала до колен, затем до пояса, до плеч. Вот скафандр ушел в воду. Сейчас уже под водой видно: поднимая муть илистого дна, человек идет вперед и вперед, как настоящий водолаз в морской глубине.

Передвигаться под водой трудно. Наконец фарватер реки кончается, начинается подъем к тому берегу. Человек поворачивает чуть левей, туда, где, берег густо пророс камышом. Плавно, стараясь поменьше шевелить тростником, он выбирается из воды. Долго стоит в камыше недвижим. Прислушивается…

Та же ночь. На опушке леса хата. Почти ползком к ней подбирается человек в резиновом комбинезоне. На голове скафандра уже нет, зато горб рюкзака за плечами вырос.

Условным знаком человек барабанит по стеклу. Сначала тихо-тихо, потом громче и громче. Открывается форточка, показывается голова растрепанной старухи. Они что-то говорят друг другу. Затем пришелец подает ей обломок гребешка, та втыкает его в свои волосы и исчезает. Через секунду открывается дверь, старуха выходит и заворачивает за угол. В отдалении за ней идет человек. Через сто метров она останавливается у сарая, кивает в его сторону головой и, круто повернувшись, возвращается к дому. Человек некоторое время выжидает и входит в сарай.

В сарае много сена. Темно. Но силуэт разобрать можно. Человек переодевается и долго копошится в правом углу. Вдруг в сарае раздается посторонний звук. Звук повторяется. Человек настораживается. Шуршание все больше и больше приближается. Человек, поспешно оставив угол, ползет к выходу. Выскочив из сарая (теперь видно, что на нем спортивная куртка), бросается к лесу.

В сарае по-прежнему темно, К правому углу, туда, где только что копошился человек, подходит теленок. Мордой разрывает сено, начинает жевать какую-то резину, тряпки, шнурки…

Предрассветный туман. Но чувствуется: где-то за ним уже начинает розоветь. Алая кровь рассвета, пробивая сизую мглу, сначала появляется на верхушках деревьев, спускается ниже, ниже, к лапчатым веткам, к корням стволов, оседает рубиновыми каплями на молодой поросли, над кустарником и, наконец, расплывается розовой дымкой в траве, подбираясь к каблукам кирзовых сапог, к отсыревшим в росе плащ-палаткам.

Со стороны смотреть — не видно ни сапог, ни плащей, ни черных автоматов в руках притаившихся солдат, ни самих пограничников. Лишь где-то между ними по блеску звериных зрачков угадывается неподвижная лежка огромной овчарки. Их и не слышно. Лишь изредка шуршит листва да раздается мягкий звук упавшей с дерева на траву крупной капли росы. Пограничный наряд совершенно растворился в сизой дымке рассвета.

Туман еще больше рассеивается. Уже заметно, что лес — это не лес, а опушка леса; что пограничная засада лежит у самой кромки чащи, там, где начинается обширная поляна; что за ней — прибрежный камыш, а за камышом должны быть озеро или река…

Наряд настораживается. Сержант Катомин и ефрейтор Спивак, лежащий слева от него, устремляют взор в одну точку, туда, где замечено поступательное движение прибрежного камыша. Заволновалась и овчарка: уши торчком, привстала… Но Катомин строго на нее оглядывается. Она застывает, готовая по первому знаку броситься вперед.

Раздвигается камышовый забор и показывается вся в белых подпалинах Крутолобая голова теленка. Катомин не выдерживает шепотом, про себя…

— Вот холера! Вот прорва!

Наряд лежит. Ефрейтор Спивак, выпучив глаза, надув щеки, оглядываясь на Катомина, весь сжимается от еле сдерживаемого смеха. Но Катомин, строго сдвинув брони, дважды щелкает рамкой прицела автомата, что означало: «Внимание! Приготовиться!»

Теленок выходит на поляну. Длинные узловатые ноги его в тине. Задумчиво лизнув сморщенную кожу шеи, хлестнув себя по хребту мокрой метелкой хвоста, смешно дрыгнув задними ногами, теленок напролом кидается в кусты, прямо на притаившихся людей.