Виктор Сафронов - Привет из ада

Почему он ехал в Плутов, я так и не поняла. В сопроводительной записке, полученной от Ассенизатора, об этом ничего не говорилось. Да, меня это и не интересовало. Покрываясь румянцем удовольствия и девичьего смущения, вспоминала свои недолгие запреты: "Что вы! Как вам не стыдно! Немедленно уберите оттуда руку…" А сама придвигалась и прижималась, и горячо дышала ему в ухо томной страстью. Бодлер мне в этом не мешал. Гусарову не пришлось долго уговаривать меня принять его любовь и изощренные ласки.

Самец, сломя голову несся, на призывный рык светской львицы. В результате попался в ее мощные объятия, еще не понимая, что объятия прикончат его.

Почему-то задачи убить этого красавца не стояло. Задача было простой и одновременно сложной. Создать ситуацию и подставить его под уголовное преследование. Как в романсе "Доставь, красавица, страданье…"

Мне не пришлось долго ждать этого момента. В ресторане я увидела болтающегося рядом с туалетом разряженного олуха в цепях и браслетах. Вернулась за столик незаметно от своего спутника, завернула в обычную салфетку его столовый нож, которым он резал подошву называемую в меню королевским антрекотом. Когда он его кромсал, казалось, что вместе с мясом, располовинит и тарелку. Зато отпечатков на рукоятке и лезвии осталось каких только угодно…

Отозвала в мужской туалет кавалера в перстнях и цепях, после незаметно проскользнула за ним. Он уже даже штанишки приспустил, дурачок, ждал обещанного минета… Ударом по горлу, вырубила его. Пока не закончилось действие анестезии, ткнула нож под кадык. Он долго не мучился, дернулся и отошел в мир иной.

Закрыла на щеколду труп в изгаженной кабинке. Как последний хулиган, разбила лампочку, открыла дверь. Сняв мешающую узкую юбку через форточку выбралась в темный хозяйственный двор. Быстро заскочила в номер. Собрала вещички и отбыла для подготовки к защите диссертации.

Детали. Заселялась в гостиницу я по документам своего кавалера. Пока он, после грандиозного секса, напевая и насвистывая, смывал в душе свои тяжкие грехи, вложила ему в карман пиджака записочку издевательского смысла. Текст которой был заранее подготовлен инициатором всего этого циркового представления.

К моему удивлению все получилось быстро и без хлопот.

Я знаю, это звучит неправдоподобно, но у меня все получилось. Ассенизатор когда поручал мне это дело, наверное основываясь на собственном опыте, заранее предупредил меня об одной исключительной особенности таких людей, как Гусаров.

Изюминка заключалась в следующем. Чтобы спокойно подобраться к Объекту и начать проводить с ним все предусмотренные планом действия, по отношению к нему не должно быть ни малейшего намека на агрессию. Он, как и каждый побывавший в смертельных передрягах чувствует опасность на подсознательном уровне.

И верно. С помощью ласки и сексуальной акробатики, удалось приблизиться к жертве, обаять его и, в конце концов, выполнить задание. Хотя почему его следовало оставлять в живых? Когда он в паузах между сексупражнениями проваливался в сон, его можно было очень даже легко прикончить.

Впрочем, деньги получены, поэтому оставим рефлексии на долю поручившего мне это задание Ассенизатора.

Голосование прошло на ура. Ни одного черного шара. Члены совета высказались единогласно за присвоение мне ученой степени кандидата филологических наук. Осталось только дождаться утверждения ВАКа и все. Вместо шестидесяти долларов по современному курсу, я смогу, при желании работать в науке, получать семьдесят.

За Гусарова мне на счет упало в пятьсот раз больше, чем гордые семьдесят долларов, только с них у меня бы еще удержали и налоги. Получить и удовольствие и деньги это надо хорошо постараться и… очень любить свое дело.

По большому счету, дело даже не в деньгах. Для меня гораздо важнее (опять повторюсь) самоутверждение и доказательство в первую очередь самой себе, что я и в науке смогу многого добиться, и в других отраслях человеческой "деятельности".

Дворянский титул у меня есть. Все — честь по чести. Муж у меня барон. Сама я баронесса. Настояла на выписке документа. Свидетельство просто произведение искусств. Под старину в кожаном переплёте, на пергаменте с вензелями и гербом.

С мужем, после первой же брачной ночи вышел полный конфуз и афронт (фр. affront). Уж, что случилось, то случилось.

Хотела большой благородной любви с дворянским оттенком?

Получи ее по полной программе со всеми сопутствующими элементами. Хотя и не элементами, а микроскопическими элементиками. Оказывается, платоническая любовь хороша для малокровных и чахоточных барышень достоевско-тургеневского набора, для нормальных девчонок этого катастрофически мало. С другой стороны, сами мужичков низвели до состояния половой тряпки, сейчас расхлебываем плоды воинствующего феминизма.

Может отсюда у меня такая необъяснимая тяга к побочной профессии? Впрочем, черт с ними со всеми, сволочами!

После всех ежеутрених мероприятий бригаду, в которую входил Коля Коломиец, прозванный Рысаком, вывели за жилую зону. Погоняло Рысак, он получил за любимую еще на малолетке поговорку: "быстро и рысаком".

В предбаннике, то есть в пространстве между жилой зоной и волей, после всяких угрожающих слов, "конвой стреляет без предупреждения в следующих случаях…" действующих только на молодых бакланов, очередную смену отконвоировали в промзону. И хотя там была такая же колючка и цепные псы, охрипшие от злобы, так же рвутся с поводков, но все это было по периметру зоны, а внутри шел обычный производственный процесс.

Конвойным простым, хорошо замешанным на вологодской самогоне деревенским парням, там делать было нечего. Еще сломают что-нибудь или поранятся об острую заточку, а то и на перо сдуру напросятся. Поэтому они туда без нужды старались не появляться.

Внутри промышленной зоны лагеря, ощущение призрачной воли присутствовало очень даже зримо. Его можно было даже потрогать руками. Тем более, когда прошлись по морозу с ветерком, выдувающим из тебя душу.

После такого бодрящего моциона, нет ничего лучше, как завалиться в заранее ночной сменой натопленное помещение бытовки. Бытовкой, положим, она числилась официально. А не официально, была местом где стойкие отрицалы, поставленные перед выбором или штрафной изолятор, или все таки, хотя бы номинальное присутствие на рабочих местах, занимались своими делами. Кто музыку слушал, кто в шахматы играл. Стиры, то есть карты, по молчаливой договоренности с администрацией промзоны не доставались. Были еще кое-какие условия, скажем, не портить оборудование или не жрать ханку (водку), чтобы пьяным куда-нибудь не всунуть руку и не испортить дорогостоящие слесарные тиски. Но ограничения для того и вводятся, чтобы их обходить, придумывая разные не формальные поводы, а иначе стылая тоска и скука…