Виктор Сафронов - Алмазная цепь

Судя по всему, получалось, что будут задействованы военные, которые своими боевыми патронами, поддержат восставший народ. Тот самый — «проклятьем заклейменный». Листовки и другую наглядную агитацию будут печатать и распространять через Интернет. «До каждой деревенской избы дойдем, до каждого рабочего подростка достучимся…» — уверенно закончил Шолошонко удовлетворять законное любопытство заговорщиков.

Те уже были и не рады, что спросили, так он утомил их подробностями. Многие прибились к этому бедламу, просто от скуки, от жира решили побеситься и после, когда устанут прекратить. Скажи такому сегодня, что он преступник, он просто рассмеется и не поверит злобной клевете и навету.

Но это частности. В свою очередь, совещание шло по накатанной колее, своим чередом…

В конце концов, в резолютивной части решили. Во-первых, в следующий раз, на тщательную охрану не скупиться. Во-вторых, в связи с тем, что после шлифовки и превращения алмазов в бриллианты, след камней теряется навсегда и отыскать их простому чиновнику невозможно, в следующий раз покупать только бриллианты, тем более, что каждый из них помечен, т.с. лазером отбит.

Милицейский генерал, наморщил лоб и заставил себя задуматься. Многие, увидев его в таком состоянии, после этого на него сильно серчали и обижались. Они-то решили, что он над ними издевается и строим им козью рожу, а он просто решил подумать.

К его удивление — помогло. А раз помогло, он и подсказал собранию, что у него имеется на примете пару человек, крепких, а главное честных профессионалов, способных доставить камни в точно указанное место и в указанный срок. Кроме того, он готов поднять свои старые связи в других службах и там подыскать определенных человечков.

Прямо из кабинета руководства, генерал Стырин позвонил некоему загадочному Вовке Курдупелю и тихо о чем-то с ним переговорил. Тихо-то тихо, но все слушали очень внимательно, поэтому окружающим были слышны короткие обрыви разговора:

«Нужен скромный паренек… Есть? В чем..? Проблема говорю в чем? А в этом… И сильно пьет?…А сейчас?…Да правильно, кто сейчас не пьет?…Да ты что… И с наркотой дружил? До сих пор, играет на «баяне»?…Кто его знает? Я его не знаю. А, ты не в этом смысле… Человек он хоть надежный? Да ты что… Очень надежный! А годков мальчонке, скока? За сорок… Про физическую подготовку… ну пробежать там, прыгнуть-стрельнуть, можно не спрашивать, ты ручаешься? Ясно, спасибо. Нам, именно такой и нужен…»

Одним из тех, кого утвердили в качестве предполагаемого Курьера по перевозке драгоценностей и был загадочный человек по фамилии Гусаров.

Бывший, представитель службы внутренних агентурных подразделений, в настоящее время, со слов руководства — крепко пьющий пенсионер.

Сказки про то, что такие, как непонятный Гусаров, выпадают из общей обоймы, Стырину можно было не рассказывать. Он знал наверняка. Не выпадают. Тем более, что Гусаров был засекречен до такой степени, что сущность его службы, т. е. то чем он конкретно занимался и куда внедрялся, даже Стырин, не последний чин из милицейского министерства — не знал.

Или не хотел?

По-видимому все-таки не хотел. Потому, что так жить спокойнее.

Хотя, героя вспомнил.

Но где их линии пересекались? Как не тужился, как генеральский ум не лохматил, вспомнить не мог.

У меня уже было столько жизней и разнообразных биографий, что иногда я сам себе пугаюсь. Обливаясь холодным потом, как недопохмелившийся пацан, с криком и плачем лезу в шифоньер или шкап, нахожу там заветную краснокожую паспортину и, с удивлением вглядываясь в свою физию, читаю, как это так, меня сегодня зовут-величают, и кто я такое есть по имени-отчеству…

Фу-ты, ну-ты… Узнал… Я это. Кажись, пронесло.

Хотя… Впрочем…

С пьяных глаз, вот специально, возьми, окликни меня жалкого и нетрезвого, одним из старых агентурных имен. Ей-богу, я обязательно проколюсь, откликнусь.

На этом мое безмятежное стояния в очереди в булочную, закончится так и не начавшись. Так как по легенде, разработанной умными людьми, человека, на чье имя с такой охотой откликнулся, я знать не должен. Он всю жизнь прожил в Бомжайске, а я, согласно выписке из наркологической поликлиники, коренной питерский или, упаси господь, представитель Киева — матери городов русских… (Сейчас, такое исторически-обусловленное утверждение, может привести к дипломатическому демаршу, с отзывом посла. Или, например, разоткровенничаешься на эту тему, где-нибудь на Крещатике, в очереди за салом, так могут и по шее дать, не посмотрят на прошлые заслуги.)

Вы только не подумайте, что я жалуюсь или пытаюсь выкрутиться. Доволен всем. Всего ж навалом. Было б только время, все это съесть.

Правда семья у меня получилась неполная. В свое время, изменщицу-жену, вместо меня взорвали. Хотели меня, а по ошибке рванули ее. Земля ей пухом!

Я не злорадствую и не пытаюсь высасывать глубокую мораль из пальца. Факт, остается фактом. Взорвали так, что в гроб ее укладывали кусками… До сих пор, как вспомню, рука поневоле тянется к стакану. Как до стакана дотянусь, так сразу и глотну, чего там налито… А после, само собой, вспоминаю, что в момент взрыва и похорон, меня рядом не было. В очередной раз выполнял задание родины…

Зато остался сын. Кровиночка и папина радость. Ненаглядное дитятко, правда живет с моей мамой и другими моими братьями и сестрами по месту моего рождения, вместе с их детьми и женами. Знаю точно, там скучать времени нет. Со мной, правда, также особенно не поскучаешь, но здесь другая особенность. Быть рядом со мной, иногда опасно для жизни.

Но, не подумайте, я тоже не последний гад, спихнул дитя мамане — и рад. Один раз в четверть, вернее в квартал, проще — в три месяца, навещаю. А как же, обязательно… А, коли позабуду, замотаюсь или отцовские чувства и такой же долг, заменит проклятое хлебное вино, так маменька, тут как тут. Позвонит, обстоятельно все объяснит и без дипломатических экивок таких, пиз…лей отвесит, что я весь красный от стыда, все бросаю и как угорелый, бегу исполнять отцовские обязанности.

До сих пор не могу понять, как она узнает мои, так часто меняющиеся номера телефонов?

Последний раз заезжал и, не узнал своего пацана, этого розовощекого, голубоглазого крепыша.

Я искал, заморенного глистами и желудочными инфекциями доходягу. И был «приятно удивлен», когда тяжелый молодой человек, прыгнул мне на спину, причинив боль и выворачивая из спины зачатки остеохондроза.

Отматерившись и промакнув рукавом слезы, неожиданным открытием было узнать, что пострадал не от бестолкового племянника, а от самолично произведенной и вылитой моей копией…