Виктор Сафронов - Легионеры

Пришлось уползать в схрон, где я присыпал хворостом бессознательного Рысака, свою сумку с медикаментами и моим идентификационным номером.

Примостившись кое-как, ввел в мышцу предплечье противостолбнячную сыворотку и перевязал себя «сикось-накось». Одной рукой лучше и не получится, только так. Когда перевязывал успевал сам себя отвлекать и мешать одновременно разными грубыми упреками и насмешками. В очередной раз раздвоил свою личность и одной ее частью, вволю поиздевался над другой.

Что-то типа: «У тебя, у козла, денег столько, что мог бы спокойно сделать пластическую операцию и не заниматься этим копеечным геройством, во славу и для заработков неизвестных тебе французов, и других политических авантюристов», — гогочет одна раздвоенная сторона.

Вторая часть моего «я», на такие грубые выражения уныло отвечала: «Покопавшись в архиве и отыскав свое свадебное фото, как я смогу понять, что это я?»

Первая опять безумно издевается: «Будешь узнавать себя по надгробной бирке, без всяких фотографий», — и нагло так щерится в лицо…

«Без знания языка во Франции батон колбасы не купишь, а ты говоришь чтобы пластику на лицо нанести и измениться в лучшую сторону… Тем более, я сам это видел в художественном фильме тамошнего производства… Идентичная и подобная ситуация, бандит, его роль исполнял, ныне, к сожалению ушедший от нас… в Голливуд, актер Ален-Поль Габен. Этот положительный герой, хотя и бандит, заметая следы своих неблаговидных поступков, через своих преступных дружков, на чистом французском… Плечо простреленное стало нестерпимо болеть, но раздвоение пока не закончилось… Да, на чистом французском (это у них такая национальная особенность, во Франции все так говорят), решил обратиться к доктору и изменить себе внешность. Достали для операции и бинты, и вату, и даже врача, который это все должен был сделать.

В финале, когда, казалось, уже все было договорено и даже выплачен задаток… Забыл сказать… Перед этим (слышится неловкое покашливание и нескромные смешки), в подробностях показали бурную ночь главного героя с женой комиссара полиции. Тем самым, честным и неподкупным, который за ним гонялся, а на супружеские обязательства, под предлогом отсутствия времени, наплевал…

Что там еще было? Да! Главный герой еще сходил в баню, после оделся прилично, во все французское… И двинулся по известному ему маршруту. По ходу движения, он твердо дал себе слово, когда снимут послеоперационные швы, распрощаться со своими преступными наклонностями, устроиться автомехаником и зажить честно… С женой комиссара полиции.

Пришел он к доктору, а его там и сцапали. В перестрелке с полицией он и погиб…»

Второе «я», еще хотел кратко рассказать содержание предыдущих тридцати двух серий, но первый его вовремя перебил и сразил наповал одним неприятным, тезисом не тезисом, а так, общим замечанием.

С твоими деньгами, можно было несколько десятков раз пол сменить и в конце-концов испытать, что все-таки чувствует женщина или девушка, в момент дефлорации, после снова стать мужиком и рассказать об этом миру. Получился бы классный бестселлер. А ты здесь валяешься, грязный, простреленный, в крови весь.

После этого возникло долгое, как в настоящих книгах называется, неловкое молчание.

Паузой, в беседе двух достойных людей, я воспользовался в полной мере. Кривясь от боли, не так уж и сильной, как кому-то могло показаться, подполз к отверстию, рассматривая внесарайные окрестности.

Сквозь щели в стене, я увидел как противоборствующая нападающая сторона, стала одерживать вверх над гостеприимными хозяевами дома, где нас с Рысаком приютили. Основная их часть проникла во внутренний двор через калитку, которую я, по рассеянности и не по чему иному, попрошу это официально отметить, забыл за собой, затворить на засов.

Нападавшие, именно те кто проник во внутрь дома через сад, отворили ворота. Через них ворвалась остальная часть шайки. Все согласно пословице: Пришла беда — отворяй ворота. Как она звучит по-арабски не знаю. Но присмотревшись к тем кто вбежал очень удивился. Нападавшие ни чем не отличались от защитников неприступной тверди…

Вот выволокли грозного атамана. Он картинно раскинул руки… Опаньки… Вот это мне уже не нравиться, старика в упор, почти одновременно из нескольких стволов, изрешетили во дворе его же родного дома.

Пахнет смертью и несчастьем. Слышны крики и неприятные возгласы. Судя по этим жутким воплям, у кого-то отрезают самое дорогое, что смогла дать ему природа. Смотрим дальше.

Вон радостно волокут странный предмет издали напоминающий отрубленную голову. Так и есть, это на самом деле отрубленная голова. А принадлежит она туловищу… того любопытного араба, который совсем недавно, с удивленными глазами интересовался у меня гончарным искусством. Сейчас глаз не видно, так как голову используют в качестве… Поближе… Подтянусь на руках… В качестве футбольного мяча.

Слышатся женские плачущие крики. Должно быть бесчестят басурманы своих землячек. После, по законам войны и их будут убивать. Вслед за женскими криками, раздаются автоматные очереди. Возможно там спонтанно возник очаг сопротивления? Возможно не успел, его там подавили в зародыше.

Дальше я уже не разбирался кто кого убивает. Это их внутреннее семейное дело. Тем более у меня перед глазами картинка поплыла. Резкость изображения пропала. Краски потускнели. Отполз от щелей подальше. Попытался сменить намокшую повязку, но видно потерял много крови. Сил засыпать себя ящично-упаковочной тарой хватило, а перевязать нет. От потери крови, геройски потерял сознание. Где и пребывал достаточно долго, заранее прощаясь с жизнью и накопленными средствами.

В горячечном бреду случилась довольно комичная или больше юморная история.

Перед тем как сознание окончательно покинуло меня, в момент очередного решительного раздвоения многогранной личности, случилось вот что:

Во мне, один принципиальный «типус», пообещал другому «чистенькому» субъекту следующее: тому кто спасет мою драгоценную жизнь, отсыпать половину накопленных мною капиталов.

Такие поспешные обеты только в бреду и можно давать…

Это ж представить только… Тяжело заработанные деньги, хотя, что говорить, любимым трудом. Вот так, запросто, взять и отдать… Впрочем… Решение принятое во мне далось не без трудов и отчаянных споров. Но кто-то, кого-то смог переубедить и переспорить.

Своим спасителем я видел именно Дюка Белла. И совсем не удивился, когда открыв глаза от сильной тряски, увидел над собой именно его, чуть встревоженное, но по прежнему ироничное лицо. Он тряс меня за целое плечо, перевязывал, что-то успокаивающее говорил, но я его не слышал.