Виктор Сафронов - Пляски демонов

В конце концов, уверовав, что я полностью покорен безразмерной красотой луноподобной и солнцеликой Оксанки, немыслимыми размерами ее натуральной груди, девчата даже стали весело покрикивать на меня и обидно понукать. Но если взялся за грудь, э-э… то есть — за гуж, не говори, что не дюж… Грузи. Перемещай. Запаковывай. А если, что не нравиться, ползи в свою нору и оттуда наблюдай за настоящей, полноценной жизнью.

По той скорости, с какой местный гид-переводчик испуганно бросился вон из гостиницы, я понял, вернее что-то ниже уровня пояса верности мне подсказало. Вечером начнется самое интересное. Остаётся вопрос? А для самого интересного импотенты на вечер с салом сгодятся или как?

Много раз мне рассказывали, как наши закаленные в социалистическом раю командировочные, научились в условиях чуждого капиталистического окружения и экономии валюты, жить и работать, но воочию видеть такое чудо не приходилось.

При ближайшем ознакомлении выяснилось, что при помощи обычного кипятильника можно и украинские пампушки готовить на растительном масле и варить в раковине борщ. При этом, на чем свет стоит, крыть окружающую действительность за отсутствие нормального буряка и настоящей цибульки. И поделом…

Разогретые разговорами и проклятиями в адрес Зинки из соседнего номера: «Сама ще, проститутка, говорила, что денег у нее вже нет, а видела, скока она кримпленов набрала? Что б ей повылазило все!». Мы втроем уселись за празднично украшенный стол. Если бы были рюмки, конечно, мы бы пили из них, но все проходило в походном ритме «встал-вынес», поэтому пришлось пить из нормальных пластиковых стаканов, под вечный женский припев «тольки, Лёшичка, мне чуть-чуть, я-та вооще ни пью».

После хмельного застолья, веселье продолжилось на полную катушку. Начались игры, головоломки, шарады. Бутылочку, такую «неслабую четверть» крутили для поцелуев. Закончилось броском жребия, кому из этих плотных, пахучих теток, опробовать на крепость мою мужскую силу. Вот тут я дрогнул и дрогнул так, что…

К своему стыду, подробностей, кто первый начал заниматься высасыванием из меня всех жизненных соков и сил, я уже и не помню… Лишь утром, когда телесная оболочка отказалась повиноваться приказам мозга, стало ясно — каждая из близняшек (прекрасные незнакомки оказались двоюродными сестрами) в полной мере отыгрались на мне за период своего вынужденного (?) сексуального воздержания.

Склонившись над унитазом, упершись левой рукой в стенку, а дрожащей правой мучительно нашаривая отросток, необходимый для мочеиспускания (где-то он ещё вчера, еще вечером был, я точно это помню) мстительно подумал, что ни черта у плечистых гражданок с мусчиной не вышло… (А, вот и он… На месте… Фу-у… Я нервно оттер пот со лба…) Не оправдал товарищ доверия, зря потратили молодухи вкинутые в него калории… Однако, когда, минут через пять увидел довольные, похотливые и… Я даже боюсь сказать, счастливые лица, рука потянулась к мошонке… О ужас, она была распухшей до безобразия, до размеров вороньего гнезда… Сперматогенез пёр семимильными шагами, даже перед самим собой не ловко. Кого я дурил столько лет? Оказывается, если импотент попадет в умелые руки, то и проблема по боку. Как говорил выдающийся мыслитель современности, для краткости назовём его вымышленными инициалами МЖ: «Чтобы ты не делал, на какие ухищрения не шёл, но пока женщину не заменишь, ничего тебе в решении проблемы импотенции не поможет».

Меня одели, в моё же ношеное, полустаканом подлечили, вторым полустаканом ввели в легкое состояние пофигизма и опять, в качестве грузчика, и сопровождальщика, повезли на оптовый рынок за товарами.

Пришлось отрабатывать все прелести веселой жизни в бабском, полностью бермудском треугольнике. Сейчас я конечно, понимаю… Там бы я и сгинул пропавшим кораблем, погиб в пучине с чудищами заморскими, если бы не отпросился у «бабиньона» посетить некий буддийский храм. Зазывный плакат об экскурсии висел в вестибюле.

По поводу неработающего рынка, причин я не знал, но все «альпинисты-спелеологи» отправились вместе со мной. Какое-никакое, а развлечение.

Походил вместе со стадом, потоптал священную для местного населения землю. Послушал, как мои спутницы на своем распевном языке общаются с нищими, те им отвечали на том же языке, посчитал это галлюцинациями бессонной жизни и слишком плотного сексуального графика боевых, круглосуточных дежурств…

Узнав от вечно испуганного гида, что на экскурсию отводиться еще, по меньшей мере, часа три, я быстренько потерял из виду своих подружек и стал самостоятельно болтаться по территории храма, пытаясь, хоть как-то прийти в себя и в чертоге сакральных святынь найти успокоение измученному телу. (Эко завернул-то.)

Усталость от большого объема впечатлений, выпитая вчера вечером теплая местная водка на тараканах с привезенным национальным продуктом (сальце с чесночком и укропчиком) все это вызывало жуткую испарины и общую потливость, которая, в свою очередь не давала разогнаться мысли и впитать впечатления от увиденного…

Присев на деревянную скамью, я промокнул снятой рубахой пот, огляделся и попытался отдышаться. Чуть поодаль от меня, сидящего в темноте, одиноко молился монах. Он наклонялся, раскачивался, что-то невнятно бормотал себе под нос. Наблюдать за ним было забавно, я уже совсем было собрался уйти, чтобы своим присутствием не мешать отправлять религиозный культ, как монах стал заваливаться на бок и очень неестественно укладываться на каменные плиты…

На первый взгляд могло показаться, что упавший монах исполняет один из религиозных ритуалов, но уж больно странно лежало тело. В ратных походах, где мне не единожды приходилось бывать, видя такие позы, как правило, зычно кликали санитаров с последующей транспортировкой тела в санчасть.

Я еще засомневался, подходить, не подходить к нему, но бывшее членство в ОСВОДе и пионерской организации, научившие помощи попавшим в беду, взяло верх над нетрезвой мыслью. Быстро подошел, взял монаха (оказавшегося глубоким стариком) за запястье и нащупал тонкую нить ускользающего пульса. Ни хрена себе, дедок-то, должно быть помирает…

Пришлось подхватывать старика на руки и по какой-то, раньше невидимой, запрятанной в стене лестнице, тащить это почти невесомое тело на крышу. Там, на свежем воздухе, мне было некогда любоваться окружающими горами и великолепным пейзажем…

Глаза у старика были закрыты, а тело начинало деревенеть. Пришлось срочно вспоминать курс оказания первой помощи и проводить активные мероприятия по оживлению… Искусственное дыхание чередовалось с массажем сердца и так по переменно… При этом помогал себе волшебными словами: «Давай старик, открывай глаза, не умирай, давай старикан…». Складывалось впечатление, что он мог понять меня, но главное было то, что он должен был слышать человеческий голос, а не трубы встречающих его архангелов, или кто там есть в их религии…