Яков Рыкачев - Коллекция геолога Картье

Учреждение, известное под названием Комиссии, состояло из многих отделов и подотделов, а во главе его, на самой вершине, стояли пять человек, облеченных высоким доверием могущественных монополий и большой властью: они решали все дела, связанные с изготовлением самого смертоносного и разрушительного оружия, какое только создавалось современной наукой и техникой.

Сегодняшним собранием руководил член «великой пятерки» Патрик Паттерсон, а присутствовали лишь приглашенные со стороны. Тут находился Дин Джадсон, глава нескольких крупнейших концернов, заправила Атомного Бизнеса, мультимиллиардер, богатейший человек страны; профессор Парсонс, негласно представлявший здесь в качестве наблюдателя самого босса; прославленный физик Эрнст Поттер, один из создателей атомного оружия и страстный его поборник; адвокат и конгрессмен Питер Раулинсон, ближайший соратник покойного сенатора Маккарти; два врача, повсюду сопровождавшие Дина Джадсона и сидевшие сейчас по обе его стороны, не сводя с него внимательных глаз. И, наконец, знаменитый ученый, лауреат Нобелевской премии, профессор Гарри Нельсон, сегодняшний почетный гость высокого учреждения.

— Я полагаю, что нашему глубокоуважаемому гостю, профессору Нельсону, известно, для какой цели пригласили мы его сегодня к нам…

Этими словами, сказанными до приторности любезным тоном, открыл собрание Патрик Паттерсон, человек с весьма внушительной внешностью, испытанный мастер по сглаживанию острых углов.

— Кажется, я догадываюсь об этом, — отозвался Гарри Нельсон, блеснув озорными глазами. — Видимо, почтенные господа рассчитывают получить от меня то, чего я не намерен им дать. Задача едва ли разрешимая!

— К счастью, вы ошибаетесь, дорогой профессор, — тем же приторным тоном произнес Паттерсон. — Речь идет всего лишь о доверительной беседе, ни к чему никого не обязывающей. Но прежде чем мы приступим к обмену мнений, я хотел бы в нескольких словах изложить сущность занимающей нас сегодня проблемы. Как известно, работа в атомной промышленности начинается с разделения природного урана на уран-235 и уран-238. При этом первого получается несравнимо меньше, чем второго. Между тем нас интересует именно первый. Дело в том, что природный уран превращается в ядерное взрывчатое вещество, используемое для производства бомб, лишь при обогащении его более чем на девяносто процентов ураном-235. Но техника разделения природного урана в настоящее время очень сложна и дорога. Заводы, создаваемые для этой цели, обходятся нам в миллиарды долларов, и обслуживание их крайне сложно. Было, правда, предложено несколько новых методов, но ни один из них не дал коренного решения проблемы. Насколько мы можем судить, в таком же положении находятся и другие атомные державы. И вот недавно наши знаменитые физики, профессора Нельсон и Хантер разработали новый, весьма простой и дешевый способ разделения урана. Казалось, перед нашей страной открывается блистательная, счастливая эра в производстве ядерного оружия, наш враг — вам известно, господа, о ком идет речь, — трепещет, мы диктуем ему условия, и он покорно склоняется перед нашей волей. Так казалось, говорю я…

— Почему же — казалось? — послышался властный, сухой голос Дина Джадсона. — Новый способ либо существует, либо не существует.

На вид Джадсону было лет шестьдесят, это был высокорослый, грузный человек, с крупной седой головой, его нездоровое, серое лицо было изборождено грубыми морщинами, глаза полуприкрыты тяжелыми веками, большие руки, сжатые в кулаки, он выложил на стол.

— Видите ли, мистер Джадсон, — готовно повернулся к миллиардеру член «великой пятерки», который вместе со своими четырьмя коллегами мог свободно уместиться в его жилетном кармане, — случилось так, что профессор Хантер внезапно скончался, и профессор Нельсон…

— Профессор Хантер покончил с собой, — отчетливо и резко сказал Нельсон.

— Да, да, — в почтительной печали склонил голову Паттерсон. — Неизлечимая болезнь, раковое поражение…

— Профессор Хантер был крепким и вполне здоровым человеком, — тем же тоном сказал Нельсон. — Истинная причина его самоубийства мне неизвестна, но я приложу все силы, чтобы выяснить ее.

— Но протокол вскрытия… — подал робкую реплику Парсонс.

— Не будем говорить здесь об этих печальных вещах, — елейным голосом остановил его Паттерсон. — Естественно, что после смерти профессора Хантера профессор Нельсон, удрученный потерей друга и товарища по работе, не имел до сих пор, так сказать, психологической возможности…

— Что вы хотите этим сказать? — прервал его Питер Раулинсон, бывший соратник сенатора Маккарти и его преемник на земле, тучный, приземистый человек, с бледным лицом и красными, как бы кровавыми глазами. — Настоящий американец превыше всего ставит интересы своей страны. Соединенные Штаты Америки, — воскликнул он с визгливым пафосом, — ждут вашего слова, профессор Нельсон!

— Не думаю, мистер Раулинсон, — улыбнулся Нельсон. — Не все ли равно американскому народу, каким способом изготовляете вы ваши бомбы? Люди не станут счастливее оттого, что вместо десятка бомб вы за тот же срок изготовите целую сотню! Скорее наоборот!

— Так рассуждают коммунисты, профессор!

— Да что вы? — удивился Нельсон, имевший смутное представление о коммунистах. — Это делает честь их разуму!

Наступило неловкое молчание. Светило американской физики, лауреат Нобелевской премии, профессор Гарри Нельсон совершил грубую бестактность: на собрании Комиссии, одушевленной самыми высокими патриотическими чувствами, он произнес слова, подлежащие суждению сенатской комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Но все присутствующие, в том числе и неистовый Питер Раулинсон, как бы по молчаливому сговору, согласились считать эти слова непроизнесенными: быть может, подобное великодушие склонит Нельсона к большей уступчивости.

Первым нарушил молчание Дин Джадсон, только что проглотивший «бодрящую» таблетку, протянутую ему одним из врачей.

— Почтенные господа, — сказал он с привычным оттенком пренебрежения, которым устанавливал расстояние, отделяющее его от остальных людей, — я обладаю нормальными умственными способностями, однако никак не могу понять, что здесь происходит. Если новый метод существует — то о чем идет у вас разговор? Если нет — то для чего мы собрались? Не пройдет и полугода, как мое новое месторождение в Африке, «Ураниум-Буала», начнет давать многие тысячи тонн урановой руды. Я явился сюда лишь за тем, чтобы узнать: строить ли мне заводы прежнего типа или рассчитывать на новый, более дешевый способ разделения урана. Я жду ответа, Паттерсон! — И Дин Джадсон откинулся на спинку кресла.