Яков Рыкачев - Коллекция геолога Картье

Жюль повернулся к своему напарнику Питеру, тот тупо глядел перед собой и не испытывал, видимо, никакой тревоги. Нет, от этого не дождешься совета, он привык действовать лишь по прямому приказу. Жюль оглянулся: два рослых негра недвижно стояли позади с суровыми, непреклонными лицами, и эти лица также поразили Жюля каким-то новым для него, непривычным выражением. Такие лица видел он у алжирцев, когда те выходили на улицы города, чтобы заявить о своей солидарности с армией Национального освобождения.

— Эй вы, паршивые негры, отойдите прочь! — крикнул Жюль по-французски, не зная, как иначе к ним обратиться. — Нечего вам торчать за нашими спинами.

К своему удивлению и даже ужасу, он тотчас же услышал ответ на чистейшем французском языке:

— Если ты, гнусный шпик, еще раз позволишь себе назвать нас паршивыми неграми, я проломлю тебе голову!

И один из негров, которому принадлежали эти слова, совсем недвусмысленно протянул в сторону Жюля громадный кулак.

— Но, но… — негромко произнес Жюль.

Этим он и ограничился, потому что впереди произошло нечто совсем непредвиденное: Картье и его спутники вступили в лес. Жюль, толкнув в плечо Питера, бросился к лесу с отчаянным криком, похожим на вопль:

— Мосье Картье! Мосье Картье!

Картье остановился, повернулся лицом к подбежавшим агентам и сказал ледяным голосом:

— Что вам угодно?

— В лес нельзя… запрещено… вам нечего искать там… — задыхаясь от быстрого бега, проговорил Жюль. — Вы должны в долине… мосье Стамп не велел…

— Мне нет дела до вашего Стампа, — отрезал Картье. — Если вы дорожите жизнью, не становитесь мне поперек дороги!

Жюль мгновенно оценил обстановку: вот тот случай, когда необходимо прибегнуть к оружию, если не хочешь навсегда расстаться с мечтой о карьере. Давно изученным жестом он выхватил из кармана револьвер и наставил на Картье.

— Если вы тотчас же…

Жюль не успел закончить фразу, как уже лежал на земле, оглушенный ударом в голову, который нанес ему сзади один из негров; револьвер отлетел в сторону и был подобран Робером. Питер оказался более предусмотрительным: опасаясь удара с тыла, он проворно отскочил в сторону и, недолго думая, выстрелил в Картье. Он был умелым стрелком и если бы имел время прицелиться, Картье, по всей вероятности, был бы убит или, в лучшем случае, ранен. Но Питеру даже не пришлось пожалеть о своем промахе: его пронзили одновременно несколько пуль, и он упал мертвый.

Однако сражение еще не было закончено. Едва опамятовавшись, Жюль, безоружный, вскочил с земли, кинулся на Картье и яростно вцепился в него руками, пытаясь вытолкнуть его из леса и при этом истошно вопя:

— Помогите! Помогите! Помогите!

Чтобы освободиться от этого обезумевшего шпика, Картье стукнул его рукояткой револьвера по голове, только тогда разжал он, наконец, судорожно сведенные руки и растянулся на земле.

— Ничтожный вы человек, Жюль, — с презрением сказал Картье, когда тот открыл глаза и принялся от злобного бессилия плакать громко, надрывно, утирая кулаками глаза. — Вы не только служите своим гнусным хозяевам за деньги, но и готовы умереть за их интересы… А ну, — крикнул он в гневе, — уползай отсюда к своему Стампу, живо!..

И Жюль пополз, трусливо озираясь, еще не веря, что его отпустят живым.

— Нет, Анри, я не могу согласиться с тобой, — улыбнувшись белозубой улыбкой, сказал высокий, плечистый негр с крупной, скульптурной головой, в лохмотьях, совсем не идущих к его сильному, властному лицу. — Мы не можем позволить себе такого красивого жеста. Стоит этому парню немного прийти в себя, и он стрелой помчится к своим, оглашая всю окрестность криками о помощи. Этак они окажутся здесь раньше, чем мы успеем углубиться в лес…

— Ты прав, конечно, Нгама, — улыбнулся в ответ ему Картье, — и мне остается только извиниться перед тобой за свое самовольство. Видимо, красота этих мест способствует искусству декламации.

— О, нас еще ждут в лесу такие красоты, что там легче утратить, чем обрести дар речи, — сказал Нгама. — А ну, ребята, — обратился он к неграм, указывая на Жюля, — свяжите покрепче этого храбреца, да так, чтобы ему понадобилось не менее часа, чтобы освободиться от пут! — Он подошел к трупу Питера, тот лежал лицом кверху, с раскинутыми руками. — А этого надо захоронить, все же был человек!..

И мертвое тело Питера Крахта, — ибо это был он, эсэсовец, убийца, мучитель, палач, — честно предали африканской земле, вместо того чтобы бросить на съедение хищному зверью, раз уж при жизни не постигла его тысячекратно заслуженная позорная казнь. А для Картье навсегда осталось тайной, что этот грошовый шпик Питер, приставленный к нему Стампом, — одно из главных действующих лиц той лондонской трагедии, которая скрыта за величественным фасадом «Ураниум-Буала».

Восемь человек во главе с богандинцем Нгамой пробирались потайными тропами девственного леса, одолевая бесчисленные препятствия, расставленные на их пути чудовищно щедрой африканской природой.

Богандинцам этот путь был в привычку, но европейцам пришлось нелегко, и даже обилие новых, причудливых, ошеломляющих впечатлений не могло приглушить выпавшие на их долю трудности и лишения. В течение трех суток они почти не видели неба, солнца, дневного света, их непрестанно мучила мошкара, глаза ломило от зыбкой зеленой полутьмы, легкие, казалось, набухли горячей влагой, стеснившей дыхание. И когда они выбрались, наконец, из этого растительного плена и перед ними открылась ясная даль, освещенная золотым солнцем, высокое, лазурное, чистое небо, широкая, как море, река, струящаяся в изумрудных берегах, они ощутили, что снова вернулись к жизни.

Боганда! Свободная африканская страна, только что сбросившая с себя цепи колониального рабства. Еще идет борьба, еще льется кровь, но уже провозглашена Демократическая Республика Боганда, но восставший народ уже изгнал поработителей из большей части страны, вчерашние владыки уже смиренно предлагают республике мир, независимость, они готовы отступиться от всех своих притязаний, однако лишь на условии вечного, нерушимого союза с ними.

По выходе из леса в ближайшем речном поселке Нгама и его люди скинули с себя маскировочные лохмотья, они были теперь в легких накидках, свободно наброшенных на плечи, и в набедренных повязках; для европейцев в укромном месте на берегу была припасена новая тропическая одежда взамен старой, изорванной в клочья во время перехода. Сейчас путники переправлялись на пароме через великую африканскую реку, пересекавшую из конца в конец всю страну. Картье и Нгама стояли близ края парома и глядели на дальний берег реки, терявшийся в жарком мареве.