Николай Инодин - Уходимец

Саднили стертые до крови ладони, дрожала от перенапряжения, казалось, каждая мышца, ломило спину, и было удивительно хорошо лежать вот так, раскинув руки, бездумно пялясь в небо, слушая птичьи голоса и радуясь, что сумел-таки одолеть эту чертову кручу.

Разбудило его громкое хлопанье крыльев прямо над головой. Пытаясь понять, что это за шум, Роман приподнялся, оглядываясь. Большой коричневый стервятник, противно каркнув, отскочил в сторону и, распахнув крылья, прыгнул с обрыва. На высоте вычерчивали круги еще несколько. Шишагов погрозил падальщикам кулаком и поднялся на ноги. Солнце стояло в зените и жарило вовсю. Редкие облачка, в нескольких местах пятнавшие синеву неба, даже не пытались ему помешать. Инверсионных следов, оставленных пролетевшим самолётом, тоже не наблюдалось. Утренний птичий хор притих, тишина лишь изредка прерывалась случайными свистами или чириканьем.

Роман находился в неглубоком ущелье, поросшем высокими хвойными деревьями. К его удивлению, оно не имело выхода на равнину, а обрывалось именно той скалой, на которую пришлось карабкаться с таким упорством. По дну ущелья, между камней протекал небольшой ручей, водопадиком спрыгивая вниз метрах в тридцати западнее того места, где Роман забрался наверх. При виде воды жажда стала нестерпимой, и человек бросился к ручью, упал на четвереньки и жадно, окуная лицо в хрустальную, чистую воду, начал пить.

Больше нескольких глотков сделать не удалось, от ледяной воды заломило зубы. Пришлось пить не спеша, черпая воду горстями и согревая ее во рту перед каждым глотком. Остановиться удалось только тогда, когда внутри не осталось свободного места. Напившись, он подошел к одному из деревьев, расстелил на траве куртку, и сел, прислонясь спиной к шершавой коре.

С такой скоростью передвижения до обитаемых мест придется добираться лет двести. В лучшем случае, от места, где очнулся утром, Роман удалился по прямой километра на три, причем в сторону, противоположную той, в которую собирался идти, и вымотался так, что идти дальше уже нет сил. И еще очень хочется есть. Если так пойдет дальше, он протянет ноги раньше, чем выберется отсюда.

В это время снизу, из-под обрыва послышался характерный топот и тихое ржание. Шишаков бросился к обрыву, но никаких ковбоев не увидел. К каменной чаше озерка, выбитой в скале водопадом, пришел на водопой небольшой табун диких лошадей. Жеребец пил, шумно втягивая воду, кобылы сторожко поводили ушами и ловили ноздрями ветер, явно не чувствуя себя в безопасности. Молодежь тихонько ждала очереди напиться. Лошади были небольшими, со стоячей короткой черной гривой и темной полосой вдоль хребта на фоне рыжевато- серой шерсти. Напившись по очереди, лошади быстрой рысью ушли на равнину, обходя стороной деревья и скопления камней.

Роман вернулся назад и улегся на груду лапника. Весна вместо осени, огромный медведь, свободно разгуливающие дикие лошади, сохранившиеся только в зоопарках, отсутствие в пределах видимости огня или дыма, ни одного инверсионного следа в небе… Возможно, нужно искать не дорогу к людям, а способ выжить в одиночку. Видимо, если очень сильно захотеть уйти от людей, отравивших твое существование, можно уйти от людей вообще.

«Да воздастся каждому по вере его» — всплыла в памяти слышанная или читанная где-то фраза. Возможно, в этом мире есть люди, но глупо выбиваться из сил, идти в неизвестном направлении в поисках того, чего может и не быть.

Стиснув зубы, Роман заставил себя подняться. Нужно двигаться, рано или поздно должен найтись выход на проходимый участок склона или в другое ущелье, выходящее на равнину. Еще нужно найти какую-нибудь дубину, вряд ли из хищников здесь водятся только медведи-переростки.

Сначала ноги переставлялись с трудом, потом стало легче. Ручей, который легко было перепрыгнуть, глубиной был по щиколотку. Он тек по каменистому дну, петляя по заросшему деревьями ущелью. Довольно часто там, где вода заполнила выемки в скальном грунте, встречались небольшие омуты.

Деревья были нескольких видов: сосны, такие же, как те, что Роман видел со скалы, цепляясь толстыми корнями за камни, облюбовали склоны ущелья, между ними в разброс росли кусты можжевельника и что-то, очень похожее на лещину. На крутых склонах спиралями Бруно щетинились заросли ежевики. К огромному сожалению Романа, до ягод было еще далеко. На дне ущелья, там, где слой грунта, видимо, был толще, росли огромные деревья неизвестного Шишагову вида. Несмотря на большое расстояние между стволами, кроны полностью затеняли землю. Берега ручья заросли травой, но под этими великанами землю покрывал толстый слой хвои и рос мох. Встречались островки черничника.

То и дело буквально из-под ног выпрыгивали какие-то мелкие зверьки, в кронах деревьев мелькали белки, совершенно не обращая внимания на человека. Стучал недалеко дятел. Один раз спугнул Роман не то рябчика, не то куропатку — птица, громко хлопая крыльями, взлетела буквально из-под ног, напугав человека. На случай, если встретится еще одна, Шишаков подобрал удобную для броска изогнутую палку, неожиданно тяжелую при довольно скромных размерах.

«Ну вот, впервые за два года выбрался на природу, и сразу с ног до головы вляпался в приключения» — усмехнулся Роман.

Идти легче было вдоль ручья, деревья здесь росли реже, меньше было лесного хлама, загораживающего дорогу. В одном из омутов он заметил мелькнувшие тени — в ручье водилась рыба. Быстрые и ловкие, рыбы легко ушли от неуклюжих попыток человека их поймать. Зря потратив полчаса времени, Роман двинулся дальше.

Пройдя несколько километров, Шишаков смог найти только немного молодого щавеля. От кислой травы только сильнее захотелось есть. Он присел передохнуть на камень у очередного омута. Склоны ущелья стали заметно ниже, Роман явно приближался к его верховьям. Больших деревьев стало меньше, росли они реже. Пока он оглядывался, с растущей на берегу ручья сосны упал в воду сухой сук, и одна из рыб, стоявших в омуте, с испугу выпрыгнула на берег. Роман всем телом бросился на бьющуюся на траве добычу.

Проблем с употреблением рыбы у него не было и быть не могло, в отличие от избалованных городских уроженцев бывший детдомовец и курсант советской выделки мог в полевых условиях приготовить любую пищу, было бы из чего.

Рыба была довольно крупная для водоема, в котором жила, граммов на триста.

Подобрав подходящий обломок камня с острой гранью, Шишагов отсек рыбе голову, пальцем разорвал брюшко и вырвал внутренности. Потом тем же камнем тщательно выскоблил пленку, покрывающую брюшную полость изнутри, потому что рыба была незнакомой, а эта пленка может быть ядовитой. Как мог, ободрал чешую, мелкую и непрочную. Затем, собрав сухие сучья, в огромном количестве валявшиеся под деревьями, развел огонь в подходящей ямке.