Анастасия Коробкова - Космическая странность

— Что с братом? — тут же спросил он.

— Нет больше брата! — ответила я, и тут же под непонятную веселость стала пробираться понятная и привычная горечь. — Погиб он, четыре месяца назад.

— Четыре месяца? — переспросил он. — Как вы отмеряете время?

В воздухе больше не осталось привкуса лимонада, а мне расхотелось веселиться. Вот ведь задачка — объяснить инопланетянину про земное время…

— Ну, месяц — это тридцать дней, — начала я. — День — это период, за который Земля оборачивается вокруг своей оси.

— Это понятно, — кивнул Кристо и вновь щелкнул пальцами, будто отдавал таким образом кому-то команду, после чего вернулся к предыдущей теме: — Как он погиб? Если разговор тебе неприятен, извини, но пойми: это важно. У меня самого погибла сестра, и я догадываюсь, что ты можешь чувствовать.

Почему-то мне не показался странным его интерес к смерти Димки, ведь я тоже считала, что это важно. Для меня это было очень важно.

— Твой брат был старше тебя? — уточнил Кристо.

— Мы были близнецами, — ответила я, и от этого «были» мне перехватило дыхание. Когда я, наконец, привыкну? Димка никак не мог уйти в прошлое, и я ощущала себя неполноценной, «некомплектным ребенком», как в раньше в шутку говорила мама о тех, кто родился в одиночку. Ой, а у инопланетян так бывает? Я поспешила объяснить: — Мы родились одновременно.

— У одних родителей? — опять спросил Кристо, и на этот раз желания посмеяться над наивным вопросом у меня не возникло.

— Да. Мы были очень похожи. Даже близнецы-братья и сестры редко бывают так похожи друг на друга. А погиб он… странно. В выходные уехал с семьей своего друга на дачу, там они пошли в баню, и, когда он был там один, баня загорелась. Вспыхнула мгновенно и сразу выгорела до самого мелкого пепла. Даже от железной печки ни одной внятной части не осталось, не то что от Димки. У нас и похорон-то не было.

Всё, готово. По моим щекам заструились слезы. Плача, меня утешало только одно: что Димка, наверное, совсем не мучался и только успел испугаться.

Кристо напрягся.

— Часто случаются такие пожары? — спросил он, крайне заинтересованно.

— Нет, — всхлипнула в ответ я. — Так может гореть только одно, очень редкое, вещество, не помню, как оно называется. Вадькиного отца затаскали по всяким допросам, выясняли, где он это вещество раздобыл, даже держали под арестом. А он сам ничего не понял! Потом решили, что кто-то другой спрятал эту дрянь под баней, и закрыли дело.

Кристо быстро поднялся с дивана. Он был очень возбужден.

— Спасибо, Дина. Отдыхай, извини за этот разговор. Я приду снова позже.

По щелчку его пальцев из стены выехал столик с белой коробкой.

— Ты еще некоторое время побудешь с нами, поэтому прошу тебя: поешь. Это съедобно и не должно показаться противным, — торопливо сказал он, и, уже на ходу, спросил: — С уборной ты разобралась?

— Нет, — мрачно ответила я.

Меня просто интересовало, как он станет рассказывать про пользование туалетом: какими словами и с каким выражением лица?

Он задержался, хлопнул ладонью по стене и в открывшейся ванной комнате все спокойно и доходчиво объяснил. Потом ушел. Ситуация смутила только меня. Сама бы могла догадаться.

Я открыла коробку. В ней была прозрачная бутылка, похоже, с водой, и глубокая тарелка с какой-то желтой массой. К тарелке прилагался шпатель, очевидно, долженствующий заменить ложку. Я с помощью шпателя попробовала на вкус содержимое тарелки, раз уж меня так вежливо попросили, и тут же ощутила зверский голод. Это неопознанное, по вкусу напоминающее мамалыгу, с кисло-сладкими жевательными включениями, я слопала за минуту.

Ну, не противно.

А дальше что?

— Эй! — крикнула я в стену. — Хоть фильмец какой покажите! У вас тут как в могиле!

Никто не отозвался. Я уже начала соображать, как самой себя развлечь, но вдруг свет стал тусклым, и на небольшом участке стены передо мной появилась картинка. Движущийся пейзаж. Меня поняли! Хоть так…

Довольно долго я старательно пялилась на фантастические виды, но потом мои мозги сдались. Попросив выключить трансляцию, я не получила ответа.

Ну, ладно. Я отправилась в ванную и попробовала помыться. Сделать это в привычной для меня процедуре оказалось невозможно: воды здесь не было. Стоя голышом в очерченной на полу окружности, я была сначала чем-то обрызгана, а потом обдута. М-да. Наощупь кожа и волосы казались чистыми. Я свалила кучей в нарисованном круге свои вещи, из которых не вылезала, по расчетам, уже двое земных суток: джинсы, блузку, белье, носки и кроссовки. Нажала ногой на круг. Никакой реакции. Спрошу потом у Кристо, как тут стирать.

В грязные шмотки влезать не хотелось, и я голышом вернулась в комнату, чтобы там выбрать одежду из того, что случайно удалось прихватить из дома.

Я стеснительная, да. Однако в тот момент ощущение, что за мной наблюдают, было уж очень ясным. И все же оно не заставило меня сжаться в комок, наоборот, я медлила. Пусть смотрят. И даже если земные женщины кажутся им противными — все равно. Они — инопланетяне, представители другого животного вида, их нечего стесняться, ведь в чужие каноны прекрасного я в любом случае не вписываюсь. Животные… Они друг друга не стесняются. Хотя, они и голыми-то не ходят. За исключением кошек породы сфинкс. Нет, у кошек породы сфинкс как раз выражение морд обычно такое, будто они стесняются. Всегда и всех. Пожалуй, оденусь.

Димкин спортивный костюм подойдет. Он чистый, но пахнет Димкой. Мне опять захотелось поплакать, когда я надела его легкую куртку, словно окунулась в надежные объятия брата. Мы никогда не обнимались. И — вот от чего хочется плакать! — уже никогда не обнимемся. Сейчас можно себе признаться: я его любила. Я ему завидовала, он был в чем-то лучше меня. Какая теперь разница, в чем… Мне больше не с кем себя сравнивать.

Так, хватит нюни пускать. Если мне скучно, я сама себя развлеку. В какую сторону от дивана уходил Кристо? Сюда.

Я хлопнула по стене, и ее часть растворилась.

Я вышла в коридор. В этот раз он показался мне коротким и не таким безразлично-чужим, как в прошлый, первый. Теперь и мне он был безразличен. Я шла, держась рукой за стену, и ожидая, что она может расступиться под ладонью. Странно. Должна же быть невесомость. А это не розыгрыш, вообще?

На розыгрыш не похоже — кому надо меня разыгрывать?

Реалити-шоу? Тогда бы Кристо не лез в душу, такие вещи запрещены.

Не розыгрыш и не шоу: для того и другого нужно было бы согласие родителей, я же несовершеннолетняя, а им точно не до развлечений.

Незаконный какой-нибудь эксперимент?

Мысль о незаконности того, что со мной делают, придала мне смелости, поскольку я, наивная, сразу почувствовала возможность «покачать права» и поскандалить, пригрозив пожаловаться компетентным органам, и дальше по коридору я двинулась наглее.