Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 8. Город противостояния. Книга 1 из 2

Луна пряталась за облаками, и ночь была непроглядно черна. Время от времени порывы ветра встрепывали волосы. Пламя в проволочных фонарях плясало, вселяя чувство беспокойства в сердца людей посреди холодной, мертвой ночи.

Лошади тянули тяжело груженные повозки, хрустя разбиваемым ледком. Никто не произносил ни слова; все ехали молча. Тусклые фонари раскачивались над отделениями для груза, подсвечивая спины лошадей и возниц. Создавалось впечатление, что обитатели повозок изо всех сил притворялись похоронной процессией.

Лишь один человек держался в стороне. У него не было фонаря, одна лишь палка – чтобы подгонять то ли лошадей, то ли возниц, непонятно. Он шел чуть в стороне от дороги. И он был единственным из всех, у кого на лице было хоть какое-то выражение… выражение потрясения.

– Здравствуй.

Двое обменялись лишь кратким приветствием, поскольку для нормальной беседы было чересчур холодно. Настолько холодно, что любой булыжник можно было бы принять за кусок льда. В эту безжизненную зимнюю ночь слова стоили времени.

Вторая сторона, участвовавшая в разговоре, была умудренным опытом торговцем. Он рассматривал происходящее спокойно, словно подобные встречи у дороги были чем-то обыденным. Однако предводителю людей в повозках явно нужно было время, чтобы принять эту ситуацию.

– У вас быстрые лошади?

Разговор начался достаточно невинно, и ответом на этот вопрос торговца было простое «нет». Однако ответных слов не последовало; люди лишь угрюмо покачали головами.

Налетел очередной порыв ветра; повозки продолжали катиться вперед, к стенам города. Факелы, висящие возле ворот, горели ярко… так ярко, что возникало чувство опасности, страх быть схваченными и повешенными тут же, рядом.

Возможность, что все так и закончится, существовала, но сделка намечалась выгодная, и все следовало обдумать. Однако ни у одного нормального человека не хватит сил принимать важные решения, оставаясь на морозе. Какое бы волшебство ни применялось.

– Давай сперва найдем теплый постоялый двор, – произнес человек от имени всех своих людей – те были настолько вымотаны, что говорить не могли. – Господин Ив, да?

Так звали опытного торговца, с которым он говорил. Тот кивнул, смиряясь с реалиями положения.

– Ам-ням…

Она запихивала в себя еду, глотала, едва успев прожевать, и снова открывала рот, требуя еще. Когда ложка тюри приближалась к ней, она не раздумывая открывала рот, чтобы получить очередную порцию. Разок-другой она даже нечаянно укусила ложку.

Она была уже немолода, но ее зубы оставались остры, как собачьи клыки. Сожрав столько хлебной тюри, что хватило бы на два дня, она наконец удовлетворилась. Облизала губы, сделала глубокий вдох и откинулась на кровать, на две прекрасные набитые шерстью подушки. Чем-то она сейчас напоминала больную принцессу.

Однако эта принцесса была так худа, что ее вполне можно было бы принять за бедную деревенскую девушку. Любой, кто удостоился бы чести ее обнять, сразу понял бы, что это не так, но внешне она была похожа. Нет… возможно, похожей на бедную селянку ее делали растрепанные со сна волосы, что совершенно не подобало принцессе; а может, все дело было в выражении боли и беспокойства на ее лице.

Звали эту бедную «принцессу» Хоро. Разумеется, никакая она была не принцесса. Скорее ей подошел бы титул «королева». «Королева белых лесов севера». На голове ее красовалась пара волчьих ушей, от пояса рос великолепный хвост. Может, на взгляд она и походила на юную деву, но истинным обличьем ее была гигантская волчица, способная проглотить человека целиком.

Самой себе она присвоила титул «Мудрая волчица». Некогда она обитала в пшенице и приглядывала за урожаями, и длилось это несколько веков. Однако, хоть она и заслуживала преклонения, подобающего королевской особе, те, кто молились ей, не были благодарны и почтительны. Ну конечно… какое уж тут почтение к особе, которая с утра самым недостойным образом заставляет кормить себя с ложечки, даже не расчесав встрепанных волос.

– Поскольку я беззащитна против тебя, я вполне могу показать тебе себя с плохой стороны.

Конечно, от подобного заявления у Лоуренса затеплело внутри, но он лишь принял обиженный вид и ответил:

– Некоторые лишь говорят сладкие речи.

Он просто не мог удержаться от этих слов. Уже второй раз ему доводилось так вот ее кормить, как ребенка, но она до сих пор не удосужилась сказать «спасибо». Ну, по крайней мере остаток своей трапезы она уничтожила в более цивилизованной манере. Затем рыгнула и пошевелила ушами. Глаза ее смотрели в пространство, словно она вспоминала что-то. Заметив это, Лоуренс нахмурился.

– Интересно, многие ли мне поверят, если я буду рассказывать, что Мудрая волчица поддалась мышечным болям?

Так он жаловался, вытирая посуду. Взгляд Хоро снова стал осмысленным.

– Как же можно так обращаться с хрупкой, больной девушкой? Буухуухуу…

Она опустила голову, признавая свою неудачу. Накануне она полдня бежала, неся на спине Лоуренса и бродячего школяра Коула. Возможно, она чересчур возбудилась, получив возможность всласть побегать под солнышком.

Когда они добрались до постоялого двора, Хоро была настолько вымотана, что не могла даже по лестнице подняться. Однако это не она первой захотела отдохнуть… Лоуренс и Коул сдались раньше. Восторженно мчась, она больше походила на веселую собачку, нежели на величественную волчицу.

Лоуренс иронично восславил ее скорость и выносливость, но Хоро, как и ожидалось, просто сидела с гордым выражением морды. Гигантская волчица сидела на земле, подняв голову и выпятив покрытую иглами серебряной шерсти грудь. Эта поза вполне вязалась с ее божественным статусом.

Ее умение подыгрывать подобным шуткам заставляло Лоуренса улыбаться. Веками она почиталась как богиня урожая, и показать детскую сторону своей натуры у нее просто не было возможности. Если бы Лоуренс не понимал ее так хорошо, он даже мог бы позабыть, что перед ним Мудрая волчица.

Конечно, за время их путешествия он обнаружил, что вообще-то Хоро весьма практична. Поэтому он похвалил ее уже всерьез. Впрочем, если он перестарается с похвалами, ее хвост может так сильно вилять, что оторвется от тела.