Мойра Янг - Храброе сердце

Все они смотрят на меня. Томмо, Лью и Эмми. Сидя вокруг костра со своими консервами.

— Што? — говорю я.

— Томмо звал тебя трижды, — говорит Лью.

Я присоединяюсь к ним. Они почти закончили есть. Томмо накладывает мне в консервную банку рагу из луговой собаки.

— Эй, — говорю я. — Не обязательно приводить это в съедобный вид, Томмо. Я так голодна, что могу съесть даже свои ботинки.

Это ложь. Я не голодна. Я не голодна все эти дни. Большую часть я потихоньку скармливаю Неро.

Когда я иду, чтобы взять свою еду, Томмо вскрикивает: — Саба! Твои руки!

Я прячу их за спину. Я вся горела. Мое лицо, моя шея, моя грудь. Томмо знает. Он видел пятна, он знает что это. Теперь они все знают.

Эмми и Лью вместе вскакивают от слов Томмо. Лью зашел мне за спину. Хватает мои руки и разворачивает их. Они все вскрикнули.

— О, мой Бог, Саба, — говорит Лью. — Они все в крови, что ты сделала?

— Я пыталась их очистить, — говорю я. —Я терла и скребла их, но они..они не уходили, кровавые пятна не уходили. Мне очень жаль, Лью.

— Бедная дурочка, — говорит он. — Здесь нет никаких кровавых пятен. Ты сама расцарапала ссадины.

Я смотрю на свои ладони. Он прав, я расцарапала кожу. Расцарапала в кровавое месиво. На них не было кровавых пятен. Ни одного, ни под ногтями, нигде.

— Они были там, — говорю, — я клянусь они там были.

— Хорошо, — говорит Лью. — Все хватит. Эмми, подай сумку с лекарствами. Томмо, принеси немного воды. Давай,Саба, иди сюда.

Он заставляет меня сесть на землю. Он накидывает одеяло на мои плечи.

Эмми торопитца назад с нашей кожаной сумкой с лечебными средствами. Травы и листья, настойки и мази. Томмо несет миску с водой. Эмми становитца на колени рядом со мной и начинает вытирать мне руки мягкой тканью.

—Я постараюсь не делать тебе больно, — говорит она.

Лью с Томмо приседают низко. Тщательно осматривают меня.

— Такие серьезные лица, — говорю я. — У меня неприятности?

— Што происходит, Саба? — спрашивает Лью. — И мне не нужен хитроумный обман. В этот раз только правда.

— Мы хотим помочь тебе, — говорит Томмо.

— Мне не нужна ничья помощь, — говорю я.

—Ты только что пыталась отскрести пятна крови, которых нет, — возражает Лью.

—Ты ходишь во сне, — добавляет Томмо.

—Ты видишь всякое. — Эмми не смотрит на меня, когда говорит это. Ее нежные руки втирают мазь из полыни на мои пораненные руки, перевязывая их тканью. — Как сегодня, — говорит она. — Когда внезапно вскочила. Ты што-то увидела. Что-то или кого-то. Они пробежали мимо лошадей, ведь так? Я ничево не увидела, потому что там ничево и не было. Но ты заметила. Тебе все время мерещитца што-то.

— Что это, то что ты видишь? — спрашивает Лью. — Кого ты видишь?

Мою грудь начинает что-то сдавливать. Как-будто вокруг нее сжимаютца тиски.

— Никаво, — говорю я. — Ничево я не вижу. Я не знаю, о чем вы говорите.

— Мы все видели тебя, — говорит он. — Ты говорила с воздухом, как будто кто-то был там, возле тебя. Кто это?

— Никаво, — упираюсь я. — Оставь меня в покое.

— Это твоя мертвая подруга, ведь так? — спрашивает он. — Эпона. Ты видишь убитую, Саба. Ты разговариваешь с ней.

Я оторвала свои руки от Эмми. Свирепо уставилась на нее.

— Я знала что не могу доверять тебе! — говорю я.

— Я не собиралась ничево говорить, — оправдываетца она, — честно, не собиралась, но... тебе становитца все время все хуже и хуже. Я волнуюсь за тебя, Саба. Мы все. Тебе нужна помощь.

—Ты думаешь я сумасшедшая, — спрашиваю я. Никто ничего не сказал. Никто не позволил своим глазам встретитца с моими.

Тогда Лью высказываетца за всех: — Да. Мы так думаем.

Вдруг меня охватывает ярость. Сначала ее нет. И вот в одно мгновение она везде. Все вокруг багрово красное. Это наполняет меня, ослепляет меня, захлестывает меня. Я прыгаю на Лью. Я ударяю его. Мы катимся по земле. Я бью его, пинаю, царапаюсь.

Через какое-то время, я могу слышать, как визжит Эмми. Томмо кричит. Руки оттаскивают меня. Крик. Визг. Лью пинаетца и боретца подо мной. Я сижу у него на груди.

Эмми всхлипывает.

— Прекрати, Саба! Остановись! Ты же убьешь его!

Багрово красная пелена начинает исчезать. Я прихожу в себя. Мои руки сильно сжались вокруг шеи Лью. Мои пальца давят на его горло. Его руки обхватили мои, пытаясь оттолкнуть их. Его глаза полны паники и страха.

Лью боитца меня.

Я отступаю и отпускаю его. Он задыхаясь, отчаянно хватает ртом воздух.

Я тянусь к нему своими трясущимися руками. Я дотрагиваюсь к его шеи. Следы от моих пальцев вжимаютца глубоко в его плоть. Ожерелье, которое я сделала для него на наше восемнадцатилетние. Я дотрагиваюсь к маленькому кружочку из блестящего зеленого стекла. Воспоминание о том, как мы потеряли друг друга. Я лишь слегка дотрагиваюсь до него. Боясь, што оно может исчезнуть.

Я сползаю с его груди. Я стою на коленях в грязи возле него.

Я почти убила его. Я пыталась убить Лью.

Эмми плачет. Грудь Лью тяжело вздымаетца. Глаза потемнели от шока. Я разбила ему нос в кровь.

Багрова красная пелена полностью исчезла. Так же быстро, как и появилась. Я отползаю. Измученно. В молчании. Я отворачиваю голову, штобы мне не пришлось смотреть на него.

Он медленно подымаетца на ноги. Он протягивает свою руку вниз, штобы помочь мне поднятца. Мы стоим. Он вытирает свой нос рукавом.

Слезы начинают катитца по моим щекам. Он вытирает их, но они продолжают катитца. В тишине. Они никогда не закончатца. Они плескаютца в пыли у моих ног. Но я не плачу.

— Ты просто должна продержатца еще немного, — говорит он. — Еще несколько недель и мы найдем Большую воду и ...когда мы доберемся туда, когда мы...попадем на запад, все будет в порядке. Там нас будет ждать лучшая жизнь.

Он произносит слова запинаясь. Хриплым шепотом. Как историю, которую рассказывают самой последней. Когда никто не сможет услышать ее.

— Разве, я не говорил как...эээ...говорю тебе, Саба, там очень богатый край...всего-то и делов, сунь палку в землю и на следующий день у тебя ореховое дерево, полное орехов. Ну разве это не будет...то еще зрелище? Если ты увидишь такое, ты же подумаешь, што спишь. Ведь подумаешь? Я бы хотел это увидеть. Эмми и Томмо, мы все бы хотели это увидеть. И увидим. Увидим.

Я смотрю, как шевелятца его губы. Я слышу его слова. Его голос звучит приглушенно, как-будто он под водой. Он обнимает меня. Он повис на мне. Все его тело трясетца.

— Што бы не сломалось, — говорит он. — Я могу починить. Я все смогу починить. Обещаю.

Земля голых деревьев. Белых скал. Ни облачка. Ни тени. Ни единого строения. Солнце жарит. Земля парит. Угрюмая свора песчаных собак следует за нами по пятам.