Луи Буссенар - Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов

И потому он допустил большую неосторожность.

Носорог несся с опущенной головой. Пуля восьмого калибра попала ему немного выше плеча, в складки кожи. Обыкновенная пуля шестнадцатого или четырнадцатого калибра не могла бы пробить этой толстой шкуры. Но смертоносная пуля из винтовки «Экспресс» пробила ее насквозь и раздробила лопатку, как стекло. В подвижной твердыне образовалась брешь. Сквозь разорванные мускулы и кожу, сквозь обломки костей обнажилось нечто бледно-красное. То было легкое.

Такая рана была, конечно, смертельна. Минуты чудовища были сочтены. Но носорог был так крепок и живуч, что едва покачнулся. Смерть должна была наступить через несколько мгновений, после сильной потери крови.

Фрике повесил на плечо разряженную винтовку и проворно посторонился, чтобы дать дорогу врагу. У сенегальца он взял свою двустволку восьмого калибра, заряженную круглой пулей. Это ружье длиннее винтовки и не так удобно, но бьет тоже очень сильно, хотя его дула и не нарезные.

На коротком расстоянии действие этого ружья одинаково с действием винтовки.

Два выстрела, сделанные Фрике, образовали густое облако дыма, закрывшее его и сенегальца.

Носорог некоторое время не мог их видеть. Он стоял, ворча и воя. Сквозь дым можно было лишь смутно различить его движения.

— Что же он до сих пор не валится? Ведь я его подстрелил, как умел. Эй, лаптот! Подержи-ка ружье, а я пока снова заряжу винтовку.

Сенегалец не отвечал.

Фрике повернул голову. Негра не было.

— Трусишка, больше ничего! — пробормотал парижанин.

Над камышом пронесся легкий ветерок и рассеял дым от выстрелов.

Парижанин увидел своего носорога. Он стоял неподвижно и усиленно нюхал воздух.

Юноша прицелился и выстрелил в другое плечо животного. Было слышно, как пуля ударилась в твердую кость.

Несмотря на смертельную рану, животное все-таки нашло в себе силы броситься на стрелка. Пораженный такой невероятной живучестью, Фрике еще раз выстрелил, на этот раз совсем второпях, и не нанес врагу существенного ущерба. Теперь он оказался беззащитен, с двумя незаряженными ружьями перед разъяренным носорогом…

Правда, у него был револьвер, но что револьвер в подобной ситуации?

Чудовище издыхает, но его агония опасна.

Фрике решился. Отбросив ложный стыд, бросил оба ружья и убежал в тростник. Ведь издохнет же носорог когда-нибудь.

Только вот когда? Успеет ли он убежать? Он уже чувствовал на себе горячее дыхание зверя, который гнался за ним по пятам. Еще мгновение, и парижанин будет смят, раздавлен, истоптан.

Сделав прыжок назад, юноша попал ногой в яму, только что вытоптанную носорогом, спотыкнулся и упал, растянувшись во весь рост.

Он погиб…

Но что это? Носорог остановился, издал душераздирающий рык и повалился на бок в каком-нибудь метре от Фрике. Вою животного вторил крик человека — такой же дикий и громкий.

Размахивая окровавленным тесаком, появился сенегалец. Молодой человек вскочил, удивляясь, что жив, и закричал:

— Откуда ты?

— Вот, посмотри, — ответил лаптот, подводя своего хозяина к носорогу, судорожно бившемуся на земле.

— Превосходно, парень. Чистая работа. А главное, вовремя.

— Ты доволен, хозяин?

— Еще бы не быть довольным! Помимо удовольствия, что остался жив, приятно знать, что у тебя есть на кого положиться. А я только что назвал тебя трусишкой! Между тем ты сделал для меня то, за что… дай я пожму пока твою руку в преддверии большего.

Похвала парижанина была более чем уместна. Сенегалец действительно спас ему жизнь.

Подав молодому человеку другое ружье, сенегалец под прикрытием порохового дыма кинулся в камыши, дополз до носорога и тихо встал позади него.

Он собирался перерезать тесаком жилу на одной из задних лап.

В это время Фрике выстрелил. Носорог, хотя и был смертельно ранен, ринулся вперед. Сенегалец — за ним, настиг его и удачно перерезал поджилки.

Зверь упал.

Как раз вовремя. Фрике стоял, опираясь на ружье, и глядел на мертвого великана.

Он впервые почувствовал прелесть охоты.

Не той охоты, когда безо всякого смысла истребляются живые существа, а такой, когда речь идет о самозащите или о пропитании.

Парижанин подвергся нападению. Защищался. Это в порядке вещей.

Он должен прокормить семерых, включая себя, — беглецы уже возвращались, заслышав победный крик сенегальца, — что ж, можно приготовить на завтрак обильное жаркое из белого носорога.

Так порой люди становятся охотниками.

Затишье. — Фрике сидит без приключений и не жалуется. — Всеобщее возбуждение на побережье. — Невольный вербовщик. — Туземное земледелие. — Лентяи. — Экваториальные леса. — Потерянное богатство. — Без разведчиков ходить опасно. — Сюрприз. — У друзей. — Подданные Сунгойи. — Фрике думает, что он во сне. — Черные рекруты на учении. — Селение претендента.

С той минуты, как Фрике оставил фритаунский рейд, прошло десять дней.

Виной тому — жандарм, неожиданно сбежавший с яхты, на которой вследствие непредвиденных обстоятельств оказалась его мучительница. Теперь он, по всей вероятности, находился в селении Сунгойя, недалеко от истоков реки Рокель, в обществе негра по имени Сунгойя, претендента на местный престол.

Череду приключений сменила пора затишья, но парижанин не жаловался. Не все же сражаться с крокодилами, гиппопотамами и носорогами! Надо и отдохнуть. Он шел вдоль реки по трясинам и болотам, положившись на своих негров. Дикие звери встречались все реже, зато люди попадались чаще.

Обыкновенно апатичные туземцы были крайне возбуждены в ожидании важных событий. В селениях, попадавшихся на полянах среди лесов, привычные полевые работы прекратились. Перед легкими хижинами, покрытыми листвой, собирались люди — спорили, произносили речи, беседовали, выпивали. Последнее было особенно популярно. Говорили о Сунгойе, о фетише необыкновенной силы, который должен дать ему победу, о белом человеке, который с ним прибыл, о начинающейся войне и грядущих событиях. И пили, пили, пили.

Превосходная вещь — политика на гвинейском берегу.

Фрике принимали радушно. Свита его все увеличивалась. Его люди рассказывали по дороге о подвигах француза, восхваляли его храбрость, ловкость, щедрость, грозную силу его оружия, убивающего гиппопотамов и носорогов, — и вот вокруг него оказался отряд, состоявший в основном из тех, кто любит пожить в свое удовольствие, не слишком себя утруждая.

«Если так пойдет дальше, — размышлял юноша, — наберется экспедиционный корпус. Эти бродяги пошли за мной, чтобы вдоволь поесть и насладиться моим ромом. В Сунгойю они придут с пустыми желудками и будут сражаться. С кем и за кого?.. Выходит, я, сам того не желая, окажу влияние на местную политику. Что ж, ничего не поделаешь. Будь что будет, лишь бы только отыскался наш Барбантоша».