Иосиф Ликстанов - Зелен камень

— Немедленно отправляйся в Конскую Голову, там в твоей избе сложено все, что я привез из Горнозаводска. Принеси через болотный ходок хлеб и мясо. Пить не смей, пока не вернешься в шахту.

Приказания этого человека выполнялись беспрекословно: Роман исчез в штреке. Расковалов двинулся к месту работ. Почему Роберт не сделал того, что он не успел сделать с Боярским: разрядить свой наган в затылок удалявшемуся Расковалову? Ведь он знал, что это входило в планы отца. Он боялся промахнуться и остаться с глазу на глаз с могучим, бесстрашным человеком; боялся он и того, что Роман может услышать выстрел и вернуться.

Молодой Прайс последовал за Расковаловым.

Появление Расковалова поразило Ричарда Прайса: он рассчитывал покончить с шахтой задолго до возвращения Расковалова из Горнозаводска, встретить Расковалова на глухой дороге между Конской Головой и Кудельным и кончить игру с этим чудаком. Иного выхода не было. Фантазии Расковалова с каждым днем становились все опаснее: он был против уничтожения Клятой шахты; он однажды сказал, что в случае победы советской власти права владения шахтой законно перейдут к, народу. Он решительно отвергнул предложение Прайса составить ему компанию и эмигрировать в Америку; однажды в споре с Прайсом он назвал Клятую шахту «своим» делом, желая этим сказать, что открытие «альмаринового узла», основанное на геологическом предвидении, — это дело его жизни, что он не позволит погрузить в темноту, в забвение свою изумительную находку. От Расковалова «все сильнее пахло красным».

Прайс уже давно знал, что с Расковаловым они мирно не разойдутся. Неминуемую и роковую стычку с Прайсом предвидел и Расковалов. Решительно отвергнув предложение Прайса уехать за границу, он в то же время, к удивлению Халузева, «на всякий случай» составил завещания…

Когда Расковалов, только что вернувшийся из Горнозаводска, появился в забое, Прайс подумал, что прежде всего разразится буря по поводу подорванного ствола, но, по-видимому, Расковалов, проникший в шахту через Клятый лог, не знал еще, что шахта убита.

— Где забойщики? — спросил он у Прайса, удивленный тишиной в забое.

— Спят, — ответил Прайс. — Хотите выпить?.. Что слышно в Горнозаводске?

Не ответив ему, Расковалов направился к тому месту, где обычно отдыхали забойщики, и приблизил лампочку к лицу первого из увиденных им мертвецов. Он понял все сразу, отбросил лампочку, выхватил револьвер и крикнул Прайсу из темноты:

— Если тронешься с места — убью!

Прайс знал, что будет убит при первой же попытке погасить лампочку, стоявшую на камне в двух шагах от него; он и не сделал этой попытки.

— Оставьте, Петр, — сказал он. — Вы прекрасно понимаете, что иначе я не мог поступить. Либо никто, кроме Прайса, вас и Халузева, не будет знать об «альмариновом узле», либо «альмариновый узел» попадет в руки большевиков. И оставьте сентиментальности!

Молчаливый и потому еще более страшный, Расковалов приближался к Прайсу.

— Бросьте дурить! — крикнул Прайс и упал.

Он сделал это своевременно: пуля пролетела мимо.

— Роберт, на помощь! — крикнул Прайс. Расковалов уже склонился над Прайсом.

— Встань! — крикнул он, взбешенный. — Встань! Я не хочу убивать лежачего, а тебя надо убить трижды за этих людей! Подлая собака! Мало тебе нашего зелен камня, тебе нужна еще и русская кровь!

Он заставил Прайса подняться на ноги и тряс его с яростью, забыв о существовании Прайса-младшего, юнца со шрамом на подбородке, достойного сына своего отца. Роберт выстрелил сбоку — Расковалов упал, увлекая за собой Ричарда Прайса. Роберт выстрелил еще два раза в голову Расковалова. Затем Прайсы перетащили трупы в «печь», отвалили лестницу, хотели сжечь ее, сжечь тачки, подорвать «печь», уничтожить все следы преступления, но в это время возвратился Роман с пустыми руками.

— Где хозяин? — спросил он, так как признавал своим хозяином только Расковалова. — В Конской Голове хитники пируют. Нельзя из моей избы поклажу вынести, проследят. До ночи ждать надо.

— Петр Павлович повел забойщиков на Баженовку через пещеры, — спокойно ответил Ричард Прайс. — Идем делать завал.

Роман почувствовал неладное. Встревоженный, он недоверчиво пошел вслед за господами со своей страшной берданкой наперевес. Когда были подорваны динамитные шашки, когда на подбитые стойки рухнула кровля штрека, Ричард Прайс решил, что этого достаточно. Правда, оставалась неразрушенной вертикальная выработка — так называемая восстающая, — служившая для вентиляции забоя, но она проходила в слабом грунте, была не креплена, и Прайс надеялся, что она завалится сама собой. К тому же Прайсов тревожило поведение Романа. По мере того как проходил хмель, он становился все недоверчивее и мрачнее. Когда молодой Прайс хотел зайти ему в тыл, он крикнул: «Эй, не балуй!» и поднял берданку. Этот великан был страшен.

Через болотный вентиляционный шурф люди вечером вышли на поверхность, выбрались на тропу.

— Прощай, Роман, — сказал Ричард Прайс. — Ты получил от Расковалова все, что тебе полагалось. Живи и жди нас… Мы вернемся, когда с красными будет покончено. Жди нас и молчи. Ты будешь молчать, потому что красные не простят тебе, что ты разрушил шахту. Понимаешь? Иди в Конскую Голову, мы пойдем в Баженовку. Все, что оставил Расковалов в твоей избе, — твое. Выпей за наше здоровье!

В Горнозаводске Прайсы провели у Халузева всего несколько часов. На вопрос Халузева, где Расковалов и придет ли он на Мельковку, Ричард Прайс ответил, что Расковалов все же решил эмигрировать, что он пошел проститься со своей больной женой и сыном и от них поедет прямо на вокзал, где его будут ждать Прайсы.

— Как же так? А завещания, которые он оставил у меня? А кисеты? — удивился Халузев. — Он хотел сегодня передать завещания нотариусу.

Халузев рассказал Прайсу, что душеприказчиком по завещаниям Расковалова, составленным в пользу сына и жены, Расковалов назначил его, Халузева, и что завещанное — камни, запечатанные в двух кисетах, почти все, что пришлось на долю Расковалова из добычи — пока также доверено Халузеву.

— Жена Расковалова больна, а полагаться на нотариусов сейчас рискованно, — сказал Прайс. — Храните все, что оставил вам Расковалов. Как только в России будет наведен порядок, мы с Расковаловым вернемся.

Никомед Иванович попросил Прайса передать своему спасителю, что он свято выполнит клятву в отношении сына и жены Расковалова.

Закончив все расчеты с Халузевым, получив свою долю ограненных камней, Прайс и его сын выехали на восток. На тот случай, если бы Ричарду Прайсу удалось вернуться в Россию и встал бы вопрос о судьбе Расковалова, он передал с дороги в Горнозаводск ложную весть о случайной гибели Расковалова в Сибири.