Юрий Стукалин - Евангелие от Чаквапи

Падение «железного занавеса» в начале 1990‑х годов открыло границы, давая возможность посмотреть мир, но в отличие от большинства сограждан, Милан и Венеция не манили меня. Я забирался в непролазную глушь латиноамериканской сельвы, мок под тропическими ливнями, отбивался от собирающейся в настоящие тучи мошкары, а когда выходило солнце, наслаждался невообразимой, по настоящему дикой природой. Иногда мне везло, и я натыкался на развалины древних городов майя, еще не тронутых археологами, гостил в затерянных в джунглях индейских деревушках, радушно принимаемый добрыми хозяевами… С Никитой я познакомился пару лет назад. Его, как и меня, с детства интересовала индейская культура, и мы быстро нашли общий язык. Зная, что я снова собираюсь отправиться в Мексику, он попросил взять его с собой. Причин для отказа не было, и я даже обрадовался, что не придется более скитаться в одиночестве, потому как в моем московском окружении странным образом никогда не находилось желающих отправиться за тридевять земель, чтобы провести время в джунглях, вместо того чтобы греть пузо на морском берегу.

Так мы с Ником оказались в Канкуне, намереваясь пробыть несколько дней на его замечательном курорте, а затем на пару недель уехать в джунгли штата Чиапас на поиски древних городов майя. Именно в Канкуне я встретил Камилу. Если прежде присутствие в облаках вооруженных Амуров, посылающих в сердца людские стрелы любви, вызывало у меня лишь улыбку, то при встрече с Камилой я смог убедиться в их наличии на собственном опыте. Только поразивший меня Амур, судя по всему, вместо стрелы использовал ракету «Стингер», и, как это не звучит банально, я влюбился с первого взгляда. Но отпуск ее заканчивался, и нам пришлось на время расстаться. Мы с Ником отправились в Чиапас, заехав в старый портовый город Кампече, где волею случая очутились в ненужное время в ненужном месте, вступившись за честь девушки, результатом чего явился порезанный живот Ника и поломанные кости четверых подонков. Отец девушки — Мигель Родригес, оказался врачом и быстро поставил Никиту на ноги, благо рана его оказалась не опасна. Мы подружились с Мари, так звали девушку, и ее братом Диего. Когда Ник пошел на поправку, мы распрощались с семьей Родригесов и продолжили путь в Чиапас.

Мы совершили ошибку, съехав с основной дороги, и попали в руки местных бандитов. Среди них оказался Гарсия — один из четверых парней, пострадавших от нас в Кампече. Его родной брат являлся главой местной преступной группировки, промышлявшей всеми возможными способами. Дальнейшее напоминало кошмарный сон. Мы убегали, а люди Гарсии преследовали нас. Закончилось тем, что за нами по диким джунглям гонялись объединенные силы чиапасской братвы и повязанной с ними полиции в придачу, а мы превратились в диких зверей, готовых дорого продать свои жизни. Тогда и выяснилось, что моя милая Камила служит офицером криминальной полиции. Многому мы научились за время этих перипетий и многое поняли о себе, но если бы не помощь наших мексиканских друзей, никогда бы не выбраться нам живыми из сетей «зеленого ада». Гарсия в итоге нажил массу проблем — он и его брат были арестованы, имущество их конфисковано, банковские счета заблокированы, а банда разгромлена [2] Об этих событиях можно прочитать в книге: Стукалин Ю. Быть зверем. М: Гелеос, 2005. .

Спустя два месяца после нашего вызволения, когда мексиканские врачи залечили наши с Ником раны, а правоохранительные органы страны получили от нас все необходимые им свидетельства, мы смогли вернуться домой. Камила просила, чтобы я остался жить в ее доме в Гвадалахаре, но я настаивал, чтобы она переехала в Москву. Победила мудрость, явившаяся в лице Ника, посоветовавшего нам полгода проводить в Восточном полушарии и полгода — в Западном… Никита… Мы стали с ним настоящими друзьями, хотя характеры наши были полной противоположностью. Если я сначала думал, а потом действовал, то он сперва действовал, позволяя мне потом подумать за него. Мексиканские события ясно показали, что мой опыт и рассудительность вкупе с его импульсивностью, порой доходившей до частичной отмороженности, превосходно дополняли друг друга в опасных ситуациях…

Впереди на шоссе двое полицейских досматривали микроавтобус. Водитель стоял возле открытой дверцы и отчаянно жестикулировал, растерянно указывая то на дорогу, то на свою машину. Заприметив нас, один из полицейских сделал шаг вперед и поднял жезл, приказывая остановиться. Диего притормозил, сворачивая на обочину, Камила напряженно посмотрела на меня:

— Что-то здесь не так.

— Что? — только и успел спросить я, как в голову Диего уперся ствол револьвера. Второй полицейский и «проштрафившийся водитель» тут же подскочили на подмогу, и теперь на нас взирало уже три ствола.

— Выходите из машины медленно, и без глупостей.

— Ну, началось, — тяжело вздохнул Ник, открывая дверцу. — Как сюда ни приеду, обязательно сразу в какое-нибудь дерьмо вляпаюсь.

Я увидел, как на скулах Диего заходили желваки. Он отпустил руль, подобрался, словно готовясь к прыжку.

— Тихо, амиго, — остановил его я. — Не надо.

Когда мы вышли наружу, один из полицейских внимательно посмотрел на нас и спросил:

— Вы русские?

— Да, — ответил я.

— Садитесь в нашу машину, а вы, — он ткнул револьвером в сторону Камилы и Диего, — останетесь здесь.

Пока полицейский держал их под прицелом, двое других заломили нам с Ником руки за спину, надели наручники и быстро затолкали в микроавтобус. Один сел спереди, не сводя с меня револьвера, а второй примостился рядом с Ником, уперев ствол ему в бок. Диего с Камилой стояли в растерянности, не зная, что предпринять.

— Поезжайте в Кампече, мы с вами свяжемся, — крикнул им полицейский и дважды выстрелил по колесам старенькой «вольво».

Я оглянулся. Диего в отчаянии бросился к своей машине, но Камила остановила его. Преследовать нас безоружными, да еще на машине с пробитыми шинами — было бессмысленно.

Мы некоторое время ехали по шоссе, а затем свернули на глинобитную проселочную дорогу, уходящую в глубь сельвы. Удалившись от основной трассы, водитель остановил микроавтобус и заглушил мотор. Кроны деревьев нависали над узкой дорогой так, что лучи солнца едва пробивались сквозь густую листву. Признаться, зловещая тишина и полумрак не прибавили нам оптимизма.

— Сейчас нас грохнут и закопают, — удрученно пробормотал Ник. Его боевой настрой испарялся на глазах.

— Молчать! — взревел сидящий рядом с ним «полицейский».

Водитель выудил из валявшейся под сидением сумки тонкие, крепкие веревки, и пока «полицейские» держали нас на мушке, связал ноги сперва мне, а затем Нику. Когда все было готово, он достал из сумки пластиковую бутылку, отвернул крышку.