Джуниус Подраг - Преисподняя XXI века

Я помогал одеваться Иксчель. Снаряжение у нее было почти таким же, как и у мужчин. Грудь была открыта, соски помечены красной краской. Кроме того, я нанес красные полосы на все открытые части ее лица и продольно на ноги.

Все носильщики собрались у площадки, чтобы иметь возможность быстро заменить любой элемент снаряжения игрока, если он будет поврежден. Вук, стоя рядом со мной, пояснил, что это типичное поле для профессиональной игры — чуть больше семидесяти локтей в длину и двадцать четыре в ширину [21] Около 32 на 11 м (локоть как мера не имеет определенного значения и примерно соответствует расстоянию от локтевого сустава до Конца вытянутых пальцев руки, т. е. от 45 до 55 см). , с наклонными стенами. Одним из игровых приемов было направить мяч в стену и перехватить там, куда он отскочит. По оба конца поля находились зоны, куда, как и у нас в селении, где играли мы с Истой, следовало провести мяч. Команде, которая провела мяч в зону соперника, начислялось очко.

Игра велась один на один, двое на двое, бывало, что трое на трое. Впрочем, один на один играли обычно только знаменитые мастера, обычные игроки выходили на площадку вдвоем или втроем.

Игра начиналась в центре, куда окропленный жертвенной кровью мяч вбрасывался кем-нибудь из высокопоставленных зрителей. Этот человек бросал мяч в наклонную стену, и тот отскакивал на середину площадки, где стояли первые игроки от каждой команды. Вторые игроки находились позади, на полпути к голевой зоне. Если игра велась трое на трое, третьи игроки ждали у самой зоны, прикрывая ее.

Даже когда играли любители, никто не бил по мячу размером с череп руками или ступнями. Мяч был тяжелым и крепким, и вряд ли такие удары отправили бы его в стремительный и дальний полет. Вместо этого для удара использовались плечи, бедра, колени, ляжки и ягодицы.

Удары плечами, хоть и сильные, использовались не очень часто, потому что мяч редко подскакивал очень высоко, а ударить по мячу головой означало бы наверняка выбыть из игры. Удары коленями тоже таили в себе угрозу, ибо неверно поставленный удар мог повредить сустав, несмотря на наколенник. Кроме того, удар коленом нередко подбрасывал мяч так высоко, что это давало сопернику возможность принять его на плечо и направить вам в лицо, а значит, сломать вам нос, лишить сознания, а то и убить.

Наблюдая за игрой, я быстро убедился в том, что суждение Вука насчет ударов было совершенно верным: удар бедром, в который вкладывался вес всего тела, был самым мощным и наименее опасным для бьющего, поскольку его защищал прочный деревянный «хомут».

Хороший удар бедром придавал мячу высокую скорость. Айо, всякий, кто не уберег от этого тяжелого и прочного снаряда уязвимую часть тела, рисковал навсегда распроститься с игровой площадкой. Игра не прощала неловкости. Она велась на высокой скорости, а мощные толчки всем телом были обычным приемом. Наносить сопернику удары руками или ногами строго запрещалось, но налететь на него всем телом, чтобы оттолкнуть или сбить на землю, считалось нормой. Ну а когда игрок падал, «случайный» удар ногой по голове мог запросто положить конец его игровой карьере, а то и жизни.

Теперь я по-настоящему понял, почему олли называли игрой жизни и смерти.

— Это совсем как война, — шепнул я Вуку.

Первыми на площадку вышли женские команды, и, наблюдая за ними, я поразился их мастерству.

— Они владеют мячом лучше мужчин!

Вук хмыкнул:

— Да, они играют быстрее, потому что ниже ростом, и им чаще удается поднырнуть под мяч и принять его на бедро. Поэтому и удары получаются мощные.

— Так они что, могут побить мужчин?

— Нет, мужчины крупнее и сильнее. Женщины, может быть, и искуснее, но вздумай они играть против мужчин, их бы просто затоптали.

Женщины играли на поле по двое, а еще две ждали на случай, если потребуется замена. В нашей женской команде Иксчель явно была лучшей, да и не только в нашей. Насколько я видел, она превосходила и всех женщин из команды «Койотов».

— Женская игра только разогревает зрителей перед выступлением мужчин. Народ хочет видеть не столько искусство, сколько кровь. Но будь в нашей команде игроки-мужчины, обладающие мастерством Иксчель, нас бы каждый год приглашали на Игру Черепа.

В итоге «Койоты» расколошматили наших «Орлов» в пух и прах. На обратном пути в лагерь, где мы должны были помочь нашим побитым воинам переодеться, Вук сказал:

— Грубая сила — это все, что у нас есть. Ни один игрок понятия не имеет, что еще делать с мячом, кроме как лупить по нему изо всей дурацкой мочи — и уж тут они стараются. Отбивают так, что он перелетает к чужой команде, вылетает за площадку или вообще в собственную голевую зону. Лупят — и он летит куда угодно, только не туда, куда надо.

— А почему Ситат не научит их играть правильно?

Вук покачал головой:

— Не может. Им не хватает оллин. Возможно, некоторые из них некогда и обладали даром богов, делающим игрока победителем, но они слишком стары, измотаны и давным-давно все растратили. Не дано им больше парить, как орлам, они могут лишь ползать, как улитки. Видел ты, что они совали себе в рот перед игрой?

— Жевали какую-то зелень.

— Зелень-то не простая: боги придали ей особые свойства, делающие пожевавшего ее человека быстрее и сильнее.

— Так это же хорошо для игроков. Или нет?

— Нет. Со временем воздействие ослабевает, зелья требуется все больше и больше, а сил без него не остается вовсе. В мое время великие игроки не пользовались магией растений для увеличения своих возможностей: они черпали силы внутри себя. Но нынче листья жует большинство игроков.

— А почему Ситат не наберет новых игроков?

— Новые игроки обходятся дорого, а владелец команды не хочет расходов.

— А кто владеет командой?

Я знал, что олли — игра не только простонародья и профессионалов, но и знати. Очень важные персоны выходили друг против друга на площадку, во главе команд или один на один, зачастую делая огромные ставки. Мне было интересно, не является ли наш хозяин и сам игроком. Но Вук ответил, что это богатый торговец с Горы Ножей, чьи рабы шлифуют обсидиановые зеркала.

— Этот торгаш отказывается приобретать хороших игроков. Когда кто-нибудь из наших игроков оказывается вовсе не способным играть, он замещает его другим, чья игровая жизнь тоже клонится к закату.

На мой взгляд, однако, на стариков игроки никак не тянули. Выглядели они по большей части всего на несколько лет старше меня.

— Век игрока короток. Он умирает молодым. Впрочем, оно и лучше — не дожить до тех лет, когда тебе придется одевать других.

Закончив помогать игрокам, мы начали перебрасываться мячом. На сей раз я был внимательнее и старательно оберегал свой уже пострадавший нос.