Борис Лавров - Созвездие гончих псов

Внутри шевельнулось беспокойство. Мало того, что превратился не пойми в кого, так еще и угораздило потеряться на второй же день. Вчера я мигом нашел свою нору после охоты, хотя отошел достаточно далеко. А сейчас? Мое подсознание снова молчало, хотя на мой взгляд — пора бы ему было уже проснуться. Внезапно меня посетила интересная мысль. А что, если это самое животное подсознание — всего лишь не выветрившиеся из меня остатки динго, и сегодня они исчезли окончательно? Тогда мне предстоит использовать только ту информацию, что я успел запомнить за вчера и то, что знал раньше? Ой, как бы мне этого не хотелось… Дождь уже почти не ощущался, хотя бил с прежней силой. Итак, проблема номер один: как добраться до норы? Там какое-никакое, а свое личное пространство. Ну, здесь хотя бы ясно, что нужно делать: идти и искать. В какую сторону идти и по каким признакам искать — это уже другой вопрос. Я ведь вчера весь день просидел внутри, кружа только по поляне вокруг, а события до того, как я осознал, кто я есть, вспоминались смутно — скорее всего, я действительно терял инстинкты. Нет, какие-то, основные, еще остались, но вот ориентироваться в джунглях я не мог. Может быть, это умение ушло навсегда, может, нет. Я, опять же, сделать ничего не мог. Это начинало раздражать.

Так что же мне? Просто бродить теперь по джунглям и искать, откуда я такой вылез? Нет, сообразил я, я могу попасть на «чужую» территорию, туда лучше не заходить — может достаться. Ага, значит, не насовсем ушло, все-таки что-то подсказывает… Но если в джунгли нельзя — мне что же, здесь сидеть? Нет, нужно куда-то идти. Хоть вперед, хоть назад. Шанс найти прежнюю нору без помощи подсознания был равен практически нулю, особенно если я действительно бежал несколько часов (я сейчас я — по положению солнца и просто собственным ощущениям — начинал понимать, что это действительно так). Ладно. Буду идти, просто идти, пока… Пока не набреду на что-нибудь интересное. Возможно, я вообще ни на что такое не наткнусь, а просто буду идти и идти по Австралии.

Дождь начинал раздражать. Я заворчал (сам себя, опять-таки, не понял, издавая звуки совершенно инстинктивно, но вышло это недовольно) и, встав, перешел под одинокое дерево. Надеюсь, молния в меня не ударит? Хотя после всего произошедшего такая возможность меня не слишком-то пугала. Я отряхнулся (стать более сухим это мне не очень помогло, но хоть основная грязь слетела) и попытался оглядеть прерию получше. Хлещущая стена дождя, конечно, мешала осмотру, но в целом было видно, что она простирается достаточно далеко, что на данный момент живности в ней почти не видно и что где-то вдали — действительно вдали — виднеется что-то. Не то гора, не то поселение. Не то поселение на горе. Так как жизнь в джунглях никаких перспектив мне не сулила — в норе или не в ней, но это была бы достаточно однообразная жизнь дикого животного в дикой природе — и потому я решил взять курс именно на это темное нечто. То, что с людьми мне лучше не встречаться — пристрелят за милую душу, я ведь опасный хищник и ежедневно режу скот — я понимал, но поделать с собой ничего не мог — меня тянуло к людям. Доберусь до них, а там… Посмотрим, может быть, что-то и прояснится. Хотя что именно может проясниться в моей ситуации, я решительно не знал. Но… Надежда, как говорится, умирает последней.

Тронуться ли прямо сейчас или подождать, пока дождь закончится? Здесь я долго не размышлял. Конца и края этому ливню не видно вовсе, я же все равно мокрый — хоть выжимай. Так зачем ждать? Тем более, что усталость если не прошла совсем, то, по крайней мере, стала терпимей, и я мог опять пробежать значительное расстояние на одном голом энтузиазме. Я переступил с лапы на лапу, снова предвкушая бег под дождем своими внезапно накатившими животными чувствами. Мой хвост (ощущать то, что у меня есть какие-то лишние, непривычные человеку части тела, которыми я могу свободно шевелить — непередаваемо) инстинктивно задергался из стороны в сторону, и я, не дожидаясь ничего и никого, рванул прямо с места, как стоял. Окружающий мир опять размазался в полосу, в ушах засвистело, по телу застучали твердые капли. Ну и пусть… Я бегу, а остальное меня не волнует! Да, именно так! Азартное, потрясающее веселье захлестнуло меня, свалившись откуда-то сверху, вместе с дождевыми каплями, и теперь я не обращал внимания ни на какие мысли, кроме мысли о том, что я бегу — я бегу — я бегу… К чему мне какая-то там нора? В ней можно только сидеть или лежать, а здесь я бегу! Зачем мне становиться человеком? Там я не ощущаю всех этих запахов, цветов, звуков, там я слабее, там я не могу бегать, а здесь я бегу! Я могу бежать! Я свободен! Я могу делать, что захочу! Я динго! Я в Австралии, я бегу по ней…

…Кстати, если я в Австралии, почему я еще не видел кенгуру?

Время шло; я бежал, почти не останавливаясь. Удивительно, но когда я почти выбился из сил, у меня будто бы открылось второе дыхание — я совершенно внезапно почувствовал прилив новых сил, током разбегающихся по телу. Я весело прорычал что-то в мокрое пространство (гавкать я почему-то не мог, хотя пытался) и побежал дальше. Честно говоря, на бегу сложно было разобрать, становится ли то нечто, находящееся на краю прерии ближе. Но в те редкие мгновения, когда я останавливался, я четко видел своим животным зрением, что это уже не просто какое-то пятно на горизонте, а подножие плоской горы — именно такие я видел на картинках в Интернете, когда мне попадались пейзажи Австралии. Конечно, до горы было еще бежать и бежать — но все равно она была ближе, ощутимо ближе. Бежать же я мог хоть вечно.

Настоящая, безжалостная усталость навалилась на меня только когда на небе, еще светло-голубом, стали зажигаться первые звезды. Надо сказать, что созвездия в этом полушарии сильно отличались от английских, и когда я, наконец, рухнул под каким-то не слишком высоким кустом, вымотанный дневной пробежкой, я долго просто лежал и любовался серебристой россыпью этих небесных крупинок. Тем временем стемнело окончательно. Дождь к этому времени уже где-то час как прекратился, и шкура моя начала подсыхать в теплом воздухе. Все, что я чувствовал в этом момент, было бесконечное счастье от бега по прерии и всепоглощающая усталость — от него же. Мои глаза закрывались сами собой, сон стирал все остальные мысли — о голоде, о возвращении домой, обо всем случившемся… Мне просто нужно было выспаться.

А вот утром, когда я, разбуженный совершенно наглым щебетом каких-то птиц чуть в отдалении (там, где уже начинался лес), все это взяло реванш. И первым был именно голод. Я покрутил мохнатой головой, стряхивая с себя остатки сна. Нужно было идти на охоту. Я робко окликнул свое животное «я», но оно снова молчало. Что ж… Попробуем узнать, что же я вынес с его уроков.