Борис Лавров - Созвездие гончих псов

Дни летели быстро, как это всегда бывает на отдыхе. Нехватка благ цивилизации вроде телевизора или компьютера ощущалась на самом деле только по вечерам, когда мы, набегавшись, собирались в одном из наших номеров и тихо балдели, отдыхая от дневной суеты. Вечера приходилось коротать за байками, картами и случайно оказавшимися в гостинице несколькими настольными играми. Отец Айлин к нам присоединялся редко, а вот мать Падди оказалась очень азартным игроком и интересными рассказчиком. Своим характером она мне напоминала папу — такая же взбалмошная и увлекающаяся. Они очень быстро сдружились, и стали постоянной парой во всех карточных играх. Меня даже пару раз подмывало просто взять и напомнить папе, что у него вообще-то есть жена, но Падди меня успокоил, сказав, что, если только он знает свою родную мать, весь ее пыл закончится при игре в вист. Да и папа все-таки, при всей его эксцентричности, был верным и любящим мужем, так что на этот счет я полностью успокоился.

Отдых продолжался, и мы хотели успеть сделать как можно больше, пока еще есть такая возможность.

Довольно любопытное — точнее, любопытным оно мне показалось только тогда, а на самом деле, как оказалось впоследствии, оно было знаковым — так вот, довольно любопытное событие произошло к концу второй недели. Мы все трое сидели на веранде одного из местных домиков, стоящего на самой границе города. Дальше шла только ровная земляная дорога, а метров через тридцать начиналась полоса австралийского леса. Дом этот принадлежал милой старушке по имени Джудит и ее мужу, имени которого я сейчас и не вспомню — скажу только, что старик был не в пример вспыльчивей своей жены, которую безумно любил. Старушка давно разменяла седьмой десяток, уверенно шла к семи с половиной, и любимым, если не единственным, увлечением в ее жизни были кролики. Да-да, те самые, которых так старательно приманивали и кормили жители городка. Она могла часами держать какого-нибудь пушистого зверька на руках, гладить его, шептать различные ласковые слова, пока тот сыто млел. Мы несколько раз ходили к ней — она всегда угощала нас лимонадом, сажала на веранду, и мы тоже гладили пушистых кроликов. Сюда они шли намного охотнее, чем в остальной город — а это значит, что в любое время, даже ночью, вокруг дома пожилой четы сновало по меньшей мере пять десятков кроликов.

В тот раз их, если мне не изменяет память, было даже больше. На веранду было выставлено четыре кресла — для нас и для мужа доброй Джудит. Сама она сегодня предпочла полежать в доме — сказала, что у нее побаливает голова. Мы пили лимонад, о чем-то болтали и гладили кроликов — я обычно, Айлин немножко робко, а Падди делал это так, будто бы вычесывал им блох или вшей. Старик сидел рядом, чинил какой-то ящик и время от времени вставлял реплики в наш разговор. Он был, в общем-то, неплохой, этот старик… Просто излишне импульсивный.

Кролики толпились у наших ног, стараясь поскорее взобраться повыше в надежде, что там им перепадет что-то съестное (ну, или хотя бы их погладят). Понятия о том, что такое очередь, у них не было совершенно, и временами казалось, что зверьки просто проходят огромной пушистой лавиной без конца и без начала через наши руки, совершая своеобразный круговорот. Только, разве что, из-под рук Падди они выходили взъерошенными и обалдевшими. Зверьки мне нравились и не нравились одновременно. Нравились — потому что пушистый и доверчивый кролик вряд ли может кому-то не понравиться. А не нравились — потому что уж очень тупыми на поверку оказывались милые зверьки. Да и их количество временами просто утомляло — в самом деле, сколько же можно-то? Между тем, других австралийских животных я пока видел всего раз, если не считать рыб, жуков и вечно галдящих попугаев — это были кенгуру, которых я заметил из окна автобуса, когда ехал в Мельбурн. Поэтому я сильно обрадовался и оживился, когда между деревьями на краю леса, который был отсюда виден, как вы понимаете, прекрасно, показалась рыжая собачья морда.

Судя по всему, это был еще подросток, вчерашний щенок. Однако настороженная, затаенная поза и блестящие азартом охоты глаза сомнений не оставляли — это был опасный и уверенный в себе хищник. Об этот говорило также и то, что ни один из кроликов, которыми кишела также и окраина леса, не заметил его появления — хотя на мой взгляд, сделать это было непросто. Это еще раз подтвердило мои мысли о кроликах как о крайне недалеких существах.

Я уже хотел обратить внимание друзей на появившегося динго, когда тот внезапно сделал это сам. Внезапно распрямившись, он стрелой кинулся на какого-то невезучего, одному ему понятным способом выбранного кролика. Тот коротко вскрикнул и свалился мертвой тушкой (Айлин, увидев это, вскрикнула), а динго схватил его в зубы и попытался удрать с ним в чащу.

Но не тут-то было.

Внезапно оказалось, что лапы его спутаны какой-то сетью. Старик привстал на своем кресле и удовлетворенно хмыкнул:

— Попался-таки, стервец. Уже десятый день режет наших кроликов. Ну, наконец-то я тебя прикончу.

Он встал и развернулся к дверному проему. Я окликнул его:

— Вы куда?

— Понятно куда. За ружьем — еще раз хмыкнул хозяин дома.

— Вы что, хотите застрелить его? — удивился я.

— А что еще — лимонаду ему налить, как вам? — старик недовольно повернулся ко мне. — Он же жрет наших кроликов.

— Всех не съест, — буркнул Падди, соглашаясь со мной, а я добавил:

— Их тут все равно пруд пруди. Десятком больше, десятком меньше — какая разница?

— А такая. — Старик мало что мог возразить, но спорил — больше из упрямства. — Он наших кроликов режет, а нам на это смотреть и любоваться?

— Кролики не ваши. — внезапно ввернула Айлин, внимательно рассматривая сквозь линзы очков отчаянно бьющегося динго.

— Наши, не наши — я его просто пристрелю и все. — Ворчливо сказал старик.

— Он — хищник. Ему тоже нужно есть. Вы и сами не прочь приготовить парочку этих кроликов на воскресный ужин! — рассердившись, вскочил я. На лице старика отразились первые сомнения, и я, обрадованный успехом, продолжал. — И к тому же, если хищники не будут поедать травоядных — те сожрут все растения в округе, не сейчас, так через пару десятков лет.

— Совершенно верно. — Поддержала меня Айлин. — Хищники являются важной частью экосистемы, и если исключить их из пищевой цепочки, может случиться непоправимое.

Старик колебался. На его лице ясно была написана внутренняя борьба между желанием застрелить ненавистную собаку, режущую его кроликов, и уважением и мистическим страхом, которые он испытывал перед серьезными научными словами. Айлин знала, что нужно говорить.

Решающей каплей стал донесшийся из дома голос Джудит: