Георгий Брянцев - Тайные тропы

Клебер бросился в угол, за большой холодильник, и опустился на колени.

Разрывы, одиночные и серийные, сотрясали воздух. Свет мгновенно погас. Взрывная волна в крайнем окне вышибла стекла и сорвала маскировку. В комнату хлынули потоки холодного воздуха.

Никита Родионович быстро надел шляпу, пальто и направился к выходу: оставаться в доме было небезопасно.

— Господин Ожогин, куда вы? — заволновался Клебер.

Как бы не слыша вопроса, Никита Родионович вышел в переднюю, но, вспомнив, что в шкафу стоит чемоданчик с рацией, вернулся в комнату. Клебер куда-то исчез. Захватив рацию, Ожогин через черный ход спустился на первый этаж и вышел в сад.

В воздухе стоял грохот от рева бомбовозов, разрыва бомб и стрельбы зениток. Лучи прожекторов беспорядочно рассекали темноту неба, скрещивались, собирались в пучки, вновь расходились. В разных концах города уже полыхали пожары, и над крышами метались яркие языки пламени.

Осколки рвущихся зенитных снарядов со свистом шлепались о крышу, врезались в землю.

Никита Родионович прошел вглубь сада, в кирпичную беседку, и сел на скамью.

— Хорошо! — шептали его губы после каждого нового взрыва. — Очень хорошо!

Шесть дней назад Ожогин лично сообщил на Большую землю о том, что город наводнен воинскими частями: на кладбище расположились танковые части, прибывшие с запада; на вокзале абсолютно все пути забиты эшелонами с военным грузом; на бывший гражданский аэродром, рядом со стадионом, с неделю назад перебазировалось большое соединение тяжелых бомбардировщиков; в тупике, за элеватором, укрытый маскировочными сетями, стоит состав цистерн с горючим.

Друзья с нетерпением поджидали советские самолеты, и вот сейчас они добросовестно, со свойственной советским людям деловитостью, хозяйничали над городом.

Радость была так велика, что Никита Родионович забыл об опасности, которой подвергался сам, оставаясь в саду. Дом Клебера был расположен недалеко от кладбища, и бомбы падали очень близко. В воздухе послышался зловещий рев. Ожогин выскочил из беседки и прыгнул в узкую щель, находившуюся рядом. Земля задрожала, и невероятной силы взрыв потряс воздух. Посыпались комья земли, щепки… Стряхнув с себя весь этот мусор, Ожогин почувствовал, что лежит на чем-то мягком. Он попытался выбраться из щели, но вблизи вновь ухнули два разрыва, и пришлось опуститься на прежнее место Только теперь Никита Родионович понял, что под ним находится человек. Когда гул самолетов стал удаляться, Ожогин наконец спросил:

— Кто здесь?

— Это… это я, господин Ожогин… Неужели нам конец пришел? — бормотал Клебер.

— Вам-то еще не конец, — усмехнулся Никита Родионович, — а что касается вашего дома, то, кажется, ему действительно капут.

— Что? — в испуге закричал Клебер.

— Я говорю, что в ваш дом, очевидно, бомба угодила.

— Пресвятая дева Мария! — И Клебер вскочил на ноги.

Щель находилась в глубине сада, и сразу нельзя было разобрать, что с домом.

Рокот бомбовозов переместился к окраине города, взрывы прекратились. Постреливали одиночные зенитки. Клебер вылез из щели и бросился к дому. За ним последовал Ожогин.

Предположения Никиты Родионовича подтвердились: вместо двухэтажного особняка была груда развалин…

Несколько минут Клебер находился в состоянии полного оцепенения. Он тупо смотрел в одну точку, потом вдруг заговорил, захлебываясь:

— Картины… картины… бронза… ковры… хрусталь… Мои драгоценности… Я собирал два года… Всю Белоруссию облазил… Я подвергал жизнь опасности… я хотел… я… я… — И, схватившись за голову, Клебер дико, исступленно захохотал.

Он хохотал, подняв руки к небу, издавая нечленораздельные звуки. Потом, перебравшись через развалины дома и угрожая кому-то кулаком, устремился по забитому грудами щебня тротуару вдоль улицы.

— Рехнулся, — сказал вслух Ожогин. — И поделом: будешь знать, что такое война и как она может обернуться!

Пока Никита Родионович лазил по развалинам, надеясь обнаружить что-нибудь из своих вещей, подбежал Андрей:

— Никита Родионович, цел? А я беспокоился!

— Ничего, Андрюша, — ответил Ожогин. — Все благополучно. Вот только квартира наша исчезла, словно сдуло ветром.

— Что же будем делать? — Грязнов огляделся кругом. — А рация?

— Я о ней позаботился… Она в саду, в беседке. Грязнов рассказал о результатах бомбардировки.

Железнодорожный узел выведен из строя, груженые эшелоны горят. Но больше всего досталось аэродрому. Стоявшие там самолеты запылали в первые же минуты бомбежки. Радиоцентра тоже уже не существует!..

— Как?

— Очень просто. Два прямых попадания…

— Здорово! — коротко заметил Никита Родионович. — Пойдем попробуем подремать.

Укрывшись пальто, друзья улеглись на скамьях в беседке, но уснуть не смогли: давал себя чувствовать ночной холод — мерзли ноги, руки. Когда начало светать, стало видно, что изморозь покрыла крышу беседки, деревья, сухую траву.

— Пошли в город, — предложил Ожогин. — Спать все равно нельзя.

Улицы после налета были неузнаваемы. В разных концах полыхали пожары. Многие здания лежали в развалинах. Тротуары были завалены грудами кирпича. Дорогу преграждали мотки проволоки, глубокие воронки, вырванные с корнями деревья, поваленные силой взрывной волны телеграфные столбы.

Изредка встречались одинокие прохожие. Еще месяц назад, когда впервые появились советские самолеты, население эвакуировалось: кто выехал на запад, кто укрывался в окрестных городах.

На южной окраине, за полотном железной дороги, начинались дачи. Ожогин и Грязнов вошли в небольшой светлый коттедж. Тут жил капитан Вайнберг, к которому они были прикомандированы.

Их встретила одетая по-зимнему, со следами бессонной ночи на лице хозяйка дома. Обычно приветливая и любезная, сейчас она была несловоохотлива. На вопрос друзей, где капитан Вайнберг, сухо ответила, что он выехал и больше не вернется. Для них, русских, он ничего не передавал. Захлопнув дверь, женщина исчезла.

Ожогин и Грязнов посмотрели друг на друга и задумались.

В другом конце города жил некий Кредик. Ему капитан Вайнберг представил Ожогина и Грязнова в первый же день их приезда. Надо было идти искать Кредика. Но это оказалось делом нелегким. По сообщению владельца дома, Кредик у него не жил, а лишь принимал посетителей. В течение же двух последних недель Кредик здесь вообще не появлялся. Но он дал адрес, по которому его можно было найти. В узкой, кривой улочке друзья отыскали дом вдовы Бергер, молодой, но уже сильно располневшей немки.

— Господин Кредик ночует у Гольбаха, — торопливо ответила немка. С растрепанными волосами, в потертом, усыпанном блестками халате она казалась только что вырвавшейся из драки.