Ирина Шевченко - Алмазное сердце

— Что там с Викторией? — Метаморф, полностью одетый, словно и не собирался этой ночью спать, сидел на кровати. Вид у него был болезненный: заросшие щетиной щеки впали, нос стал тоньше, и сильнее обозначилась горбинка и широко раздувающиеся от тяжёлого дыхания ноздри.

Ещё за ужином он выглядел куда лучше.

— Ты уверен, что нормально себя чувствуешь?

— Вполне. Так что ты хотела сказать?

— Та Виктория… — Я запнулась. Никак не получалось. глядя на него, сосредоточиться. — Та Виктория, которую я знала, никак не могла быть компаньонкой Анны Тисби. Имя совпадает и возраст по документам, но женщина, которую я видела после того, как смерть отняла у неё чужую молодость, была намного старше. И я думаю, что…

— Это была сама Анна, — сказал за меня оборотень. — Мы с Риком поговорили ещё немного, пришли к тем же выводам. Сиротка Виктория вряд ли успела бы за год в доме Тисби поднатореть в ритуальной магии. А Анна была в курсе работ мужа. После того, как его убили — вряд ли магистр сам отправился на встречу с Создателем — его жена испугалась, что скоро явятся и за ней. Прятаться, когда за дело берутся люди вроде Менно, было бы бесполезно, и она придумала замечательный план. Инсценировала собственную смерть, предварительно высосав жизнь и молодость из юной компаньонки. Вы немного опоздали со своими догадками, дэйни Лисанна. Думать я ещё не разучился.

— Она не просто инсценировала свою смерть. — Я сделала вид, что не заметила издёвки в последней фразе. — Она убила всех своих людей, тех, кто хорошо её знал и никогда не перепутал бы с Викторией. Скорее всего, отравила или усыпила ещё до пожара. Потом… провела ритуал. Перекрасила запавшие в душу трактирщику золотистые волосы в чёрный цвет, высушила…

Теперь никто не скажет наверняка, как всё было на самом деле, но я была уверена, что в своих подозрениях недалеко ушла от истины. Озноб пробегал по коже от мысли, что можно было действовать так методично и безжалостно.

- …полила всё вокруг маслом и подожгла. Потом, скорее всего обмотала голову какой‑то тканью и подпалила её, чтобы обжечь лицо. Вряд ли просто держала его над огнём. А затем выпрыгнула. Может быть, предварительно дождалась, пока ночевавший в конюшне грум поднимет панику и соберутся свидетели.

— Холодная расчётливая тварь, — с чувством выговорил Джед. — А ты… Ты…

— Не такая дура, какой ты меня считал? — Наконец‑то представилась возможность вернуть насмешку, но удовлетворения мне это не принесло. — У меня есть ещё одно предположение. Насчёт того, что может быть скрыто в этих бумагах.

— У меня тоже, — сказал оборотень. — Но говори первая.

— Лучше ты.

— Вместе? — предложил он. — На счёт три.

Он поднял вверх палец. Потом второй. Третий…

— Ребёнок, — выпалили мы одновременно.

И так же одновременно вздохнули.

Да–а…

Волк всегда просыпался ночью. Раньше я никогда не замечал этого, но сегодня понял. Именно сегодня, когда впервые за всю жизнь остался наедине с темнотой. Это было странно. Необычно. Неприятно.

А потом пришла Сана, и отсутствие зверя вновь напомнило о себе.

Волк чувствует иначе. Глубже, острее. Привязывается сильнее. Запоминает всё: запах, голос, прикосновения… А потом злится и мучается оттого, что голос вдруг звучит иначе, а к знакомому аромату тёплой кожи примешивается резкий запах чужака, как в той комнате в доме Ленсвитов, куда она привела меня…

Человек не замечает этих нюансов, переносит всё проще. Даже когда ему прямо заявляют, что хотели бы видеть на его месте другого.

А ещё человек способен присмирить неуместные мысли и заставиться себя сосредоточиться на главном.

— Ребёнок.

По–настоящему серьёзная проблема. И для её величества Элмы, и для нас.

— Мы с Риком засиделись немного. — Я перевёл взгляд с взволнованного лица девушки на трепещущий огонёк свечи. — Поговорили. В этой суете не получалось даже обсудить всё нормально, подумать… Иначе давно догадались бы. Какие ещё тайны может раскрыть кровавый отпечаток? Только тайны кровной связи. Кровного родства. Второй патент был уничтожен не случайно. И этот, как я понял, тоже пытались.

— Виктория… То есть, Анна просматривала вестранские легенды перед встречей с герцогом, — сказала Лисанна. — Легенду о Джанелл. Помнишь эту историю? О девушке, которая отвергла короля, а он пришёл к ней под личиной её возлюбленного? Дэйни Мадлен сказала, что магистр Тисби создавал для Эдуарда личины…

Вот вам и документы из шкатулки.

Если мы не ошибаемся в своих предположениях, получается примерно следующее. Король Эдуард воспылал страстью к некой даме. Далее — две версии развития событий: романтичная и прагматичная. По романтичной, принадлежавшей, конечно же, Сане, эта дама не оценила чувственных порывов его величества, и чтобы добиться желаемого Эдуард воспользовался помощью придворного мага и явился к предмету грёз в образе её супруга или жениха. Прагматичная (моя) заключалась в том, что дама, не будь дурой, ответила на чувства монарха полной взаимностью, но, чтобы избежать подозрений и слежки, тот всё же приходил к ней под чужой личиной. Как бы там ни было, Натан Тисби был осведомлён о похождениях своего короля и наверняка знал о ребёнке, родившемся в результате этой связи. И я не знаю, что стало впоследствии с любовницей Эдуарда, но тот ребёнок, судя по развёрнутой Людвигом Менно деятельности, до сих пор жив.

— Есть закон о королевской крови. — Юрист же я, в конце концов? — Принят сводным собранием вестольского дворянства и храмовников лет триста назад после смерти короля Мартина. У того не было прямых наследников, но остался внебрачный сын, ставший впоследствии королём Яковом Вторым. Собственно ради того, чтобы короновать его и не отдать Вестолию во власть междоусобиц этот закон и приняли. Король — наместник Создателя на земле, королевская кровь священна… И так далее, и тому подобное. Три страницы текста, суть которого сводится к тому, что короли не плодят ублюдков. Только законных наследников… Как правило, их величества весьма аккуратны в подобных вопросах, но всё‑таки следовало подумать о возможных последствиях, прежде чем вписывать этот закон в «вечный свод».

— То есть, если у Эдуарда был сын, и он старше принца… короля Дарена, то он и будет истинным наследником престола? — ошарашено спросила Сана.

— Нет, там есть множество тонкостей, чтобы не ущемлять в правах по–настоящему законных наследников. Но если с Дарёном что‑то случится, или кто‑нибудь, кто не очень доволен правлением Вестранов и непосредственно её величеством Элмой, задумает переворот… Да и без этого ребёнку королевской крови причитается порция королевских милостей. И тот, кто возьмёт на себя труд осчастливить незаслуженно обиженное дитя, тоже в накладе не останется. А дополнительный претендент на престол до конца своих дней будет пугалом для Дарена и козырной картой в колоде его недоброжелателей.