Джек Лондон - Собрание сочинений в 14 томах. Том I

С прежним блеском написан и новый цикл северных рассказов о приключениях Смока Беллью («Smoke Bellew Tales», 1912) [19] К этим годам относятся также сборники «Когда боги смеются» («When God Laughs», 1911), «Храм гордыни» («The House of Pricte», 1912), «Рожденная в ночи» («The Night-Born», 1913), «Сила сильных» («The Strength of the Strong», 1914). и новелла «Как аргонавты в старину...» — это последнее произведение Лондона-романтика. Впрочем, в этих рассказах немало самоповторений.

Полные конкретного ощущения истории, захватывающе напряженные сцены его романа «Странник по звездам» тоже говорят о новых сторонах творческого развития Лондона. Но в «Страннике по звездам» сильно отозвалось характерное для Лондона увлечение модными в США мистическими теориями, согласно которым «бессмертная» душа человека путешествует в веках, воплощаясь в новой плоти для новой жизни.

К тому же через изображение различных эпох в романе Лондона проходят весьма старые ошибочные мысли о том, что всё в человеческой истории повторяется, что признаки расы, состав крови определяют поведение человека, остающееся во всех веках и при всех условиях, в общем, одинаковым, когда речь идет о самом важном в жизни — о любви, о подвиге, о смерти. Все это снижает ценность книги. Досадно чувствуется и прямое подражание Киплингу. Но если в повести «До Адама» Лондон уже пробовал в полушутливом виде воссоздать увлекавшее его прошлое человечества, до в «Страннике» он выступает как автор нескольких исторических новелл, искусственно объединенных судьбой человека, которого американская юстиция ведет к электрическому стулу. В романе звучит протест против неестественности и условности американской общественной жизни; некоторые исторические новеллы «Странника» при всей их эскизности относятся к числу сильных страниц Лондона. Укажем особенно на рассказ о гибели каравана переселенцев, истребляемых изу верами-мормонами в безводной степи.

Вот почему последние годы творческого пути Лондона в целом все-таки не могут быть охарактеризованы только как годы прогрессирующего упадка. Правильнее видеть в творчестве Лондона 1910-х годов резкое обострение и борьбу кричащих противоречий большого писателя, загубленного американской буржуазной действительностью.

Популярный во многих странах мира, Лондон еще при жизни был широко известен в России. Выдающийся русский писатель А. И. Куприн уже в 1911 году восхищался рассказами Лондона. В них, по словам Куприна, «чувствуется живая настоящая кровь, громадный личный опыт, следы перенесенных в действительности страданий, трудов и наблюдений». Именно в силу этой жизненности, правдивости произведения Лондона, по мнению Куприна, «облеченные веянием искренности и естественного правдоподобия, производят такое чарующее, неотразимое впечатление» [20] А. И. Куприн, Собр. соч., Гослитиздат, т. VI, 1958, стр, 628. .

С первых же лет жизни советского общества талант Лондона был у нас признан и оценен по заслугам [21] См. об этом работу С. Суховеркова «Джек Лондон в СССР». Учёные записки Шадринского педаг. института, 1958, вып. 2 . Его произведения в нашей стране печатались массовыми тиражами, выходили отдельными книгами и сборниками, встречались в хрестоматиях и книгах для чтения, по которым учились подраставшие поколения молодых советских граждан. Высоко ценил Лондона Горький. Н. К. Крупская вспоминает, что один из рассказов Лондона, «Любовь к жизни», понравился Ленину.

Верно и глубоко оценил Лондона А. В. Луначарский, уделивший ему немало внимания в своем обзорном курсе «История западноевропейской литературы в ее важнейших моментах», куда Луначарский включил только то, что считал особенно важным в мировой литературе XX века. «...Говорили, что это — писатель для развлечений, писатель приключений, и только. Это неверно», — утверждает Луначарский, называя Лондона «большим писателем Америки» [22] А. В. Луначарский, «История западноевропейской лигературы в ее важнейших моментах», М., 1924, стр. 188. .

Интерес советских людей к Лондону не ослабевает и в наши дни. Восьмитомное издание сочинений Лондона, законченное в 1956 году, как и недавно выпущенный двухтомник избранных рассказов Лондона, сейчас уже трудно купить. Пьесы Лондона идут на сцене советских театров; по произведениям Лондона созданы кинофильмы, из которых отметим как несомненную удачу «Белый клык».

Заканчивая свою статью «Что значит для меня жизнь» (1906), Лондон, определяя цель жизни, писал: «Фундамент общественного здания — вот что меня привлекает. Тут я хочу работать, налегать на рычаг, рука об руку, плечо к плечу с интеллигентами, мечтателями и сознательными рабочими и, зорко приглядываясь к тому, что творится в верхних этажах, расшатывать возвышающееся над фундаментом здание. Придет день, когда у нас будет достаточно рабочих рук и рычагов для нашего дела и мы свалим это здание вместе со всей его гнилью, непогребенными мертвецами, чудовищным своекорыстием и грязным торгашеством. А потом мы очистим подвалы и построим новое жилище для человечества, в котором не будет палат для избранных, где все комнаты будут просторными и светлыми и где можно будет дышать чистым и животворным воздухом. Таким я вижу будущее...».

Это будущее — наши дни. Строится то новое жилище для человечества, о котором мечтал Лондон, и ширится борьба против тех непогребенных мертвецов, которые все еще думают, что им удастся помешать натиску истории, действию неумолимых ее законов. И понятно, что строители этого нового светлого здания, воплощающего самые чистые мечты человечества, видят в Лондоне своего друга, своего писателя: ведь это для них писал лучшие свои книги Лондон, не раз называвший себя писателем рабочего класса, борцом за будущее.

Р. Самарин

— Кармен и двух дней не протянет.

Мэйсон выплюнул кусок льда и уныло посмотрел на несчастное животное, потом, поднеся лапу собаки ко рту, стал опять скусывать лед, намерзший большими шишками у нее между пальцев.

— Сколько я ни встречал собак с затейливыми кличками, все они никуда не годились, — сказал он, покончив со своим делом, и оттолкнул собаку. — Они слабеют и в конце концов издыхают. Ты видел, чтобы с собакой, которую зовут попросту Касьяр, Сиваш или Хаски, приключилось что-нибудь неладное? Никогда! Посмотри на Шукума: он...

Раз! Отощавший пес взметнулся вверх, едва не вцепившись клыками Мэйсону в горло.

— Ты что это придумал?

Сильный удар по голове рукояткой бича опрокинул собаку в снег; она судорожно вздрагивала, с клыков у нее капала желтая слюна.

— Я и говорю, посмотри на Шукума: Шукум маху не даст. Бьюсь об заклад, что не пройдет и недели, как он задерет Кармен.