Виктор Потиевский - Мертвое ущелье

Шли они долго, но когда приблизились к цели, еще была глухая ночь. Луна совсем зашла за тучи, и лес погрузился во мглу. Прежде чем подойти к дому, юноша остановился, и волк проскользнул вперед. Они делали так всегда, потому что оба понимали, что Хромой раньше Игната учует опасность или добычу.

Обошли полукругом двор и дом и, не почувствовав ничего подозрительного, подобрались к избе, но подойти ближе чем на тридцать шагов не успели — собаки учуяли их. Игнат и Хромой ясно слышали их лай, чередующийся со злобным рычанием. Звуки эти приглушались толстыми бревенчатыми стенами, но были достаточно хорошо слышны, чтобы понять, что собаки — звери небольшие, что их две. И тут юноша услышал еще один голос, взволновавший его. Это был голос человека. Своим острым слухом Игнат уловил, что человек там, внутри избы, что-то сказал. Было понятно, что он обращался к этим лающим животным. Они оба тотчас смолкли.

Юноша и волк отбежали от избы и затаились в кустах, внимательно наблюдая за домом, за входом в него, за окнами и двором.

Старик Лихарев спал, когда обе лайки дружно и злобно залаяли. Он встал, схватив карабин, стоящий рядом и заряженный.

...Разгадав присутствие поблизости кого-то чужого, возможно и фашистского разведчика, он подготовился к любым неожиданностям. Проверил и запер на крюк задний выход из избы через сарай, внес в дом съестные припасы из холодной кладовой, натаскал дров в комнату, чтобы неделями можно было не выходить во двор. Проверил запасы патронов к карабину и ружью. Их оказалось достаточно, ведь было припасено все на зиму.

По рычанию и лаю собак было не похоже, что они учуяли людей. Пожалуй, что волки пожаловали, тем более, что их самое время — часа два-три еще до рассвета. Но фашисты есть фашисты, тут всегда надо быть настороже. А собаки, хоть и редко, но все-таки могут ошибиться. И старик, не зажигая огня, приказав лайкам смолкнуть, сидел с карабином в руках сбоку от окна и через открытую форточку вслушивался во тьму.

Но вот собаки снова взлаяли с подвыванием, и вдруг за окном неподалеку, может, метрах в пятидесяти от дома, прозвучал, разрывая ночную тишину, вой волка. Волк взвыл звонко и протяжно, но только один раз и смолк. Услышав волка, лайки забеспокоились, заметались по избе, рыча и лая.

Иван Васильевич снова прикрикнул на собак, они немного примолкли, но главное он уже услышал — волчий вой. Слава богу, это были не немцы. Днем, при свете, хоть можно пулю всадить в фашиста, а в темноте, находясь в доме, как быть? Потому старик и обрадовался, что волки, а не немцы пришли к нему этой ночью. Но вовсе не от страха. Старый солдат Лихарев не боялся их, врагов своей земли.

Немного необычно, что волк один, но, может, остальные просто не откликнулись, молчали... Всякое бывает... Правда, не мудрено и человеку завыть волком, почти точно подражая зверю. Но это «почти» и выдаст человека. Потому что старика Лихарева обмануть не просто. Слишком хорошо он знает ночные голоса своих серых лесных соседей. А услышав через отворенную форточку волчий вой, Иван Васильевич был уверен, что здесь нет подвоха. Выл волк, это уж точно. Собаки постепенно успокоились, видно, волк или волки удалились от дома. Старик тоже успокоился и снова лег. Надо будет утром посмотреть, что там за следы и сколько было зверей...

После того, как Хромой не сдержался и завыл, Игнат сразу увел его от этой избы. Конечно, там, в доме, уже поняли, что кто-то бродит вокруг,— собаки учуяли их. Но когда Хромой завыл, он выдал себя и Игната. Теперь в избе точно знали, кто пришел к их двору. Так считал Игнат и потому сразу повернул на свою тропу к логову.

Шли обратно не спеша, внимательно вслушиваясь и внюхиваясь в шорохи и запахи ночной тайги. Юноша тоже уже привык принюхиваться, и он улавливал запахи — оленя, лося, медведя. Конечно, с более близкого расстояния, чем Хромой, но у него все-таки и чутье уже сильно обострилось, как и другие органы чувств, и заметно помогало в охоте и в ориентировке в лесу, особенно ночью.

Когда пришли в логово, уже начинался рассвет. Наелись мяса из запасов, попили воды и брусничного сока с водой, и Хромой улегся на отдых. А Игнат все сидел у огня и думал. Об этом человеке, живущем в лесном доме, о его собаках, о других домах, которые он видел где-то и когда-то и которые сгорали в том страшном огне, что ему и снится, и видится время от времени... Думал и о непонятной скрытой опасности, которую чувствовал постоянно.

Он долго и тщательно рассматривал следы, оставленные волком и тем, кто приходил с ним. Именно к такому выводу пришел старик Лихарев. Кто-то был здесь ночью вместе с волком, тем единственным волком, который завыл один раз, когда собаки учуяли ночных гостей и залаяли. Они стояли рядом — след был вдавлен глубоко там, где они стояли,— они подходили к дому один за другим, уходили один за другим. Причем впереди шел волк, уже на его следы накладывался след незнакомого существа. И что самое удивительное, старый следопыт готов был поклясться, что этот нечеткий след со скругленными краями был похож именно на след человека, и уж никак не походил на звериный. Старик пришел к выводу, что ноги этого человека были обернуты во что-то мягкое и толстое и потому не оставляли четкого следа.

Вернувшись в дом, он долго думал об этих следах и их происхождении и пришел к окончательному выводу, что они не могут иметь ничего общего с тем отпечатком ботинка с шипами, который бесспорно принадлежал немецкому разведчику.

Значит, сегодня судьба подкинула ему новую загадку, которая не связана с немцами, и поэтому не грозит опасностью ни ему, ни его земле, за которую он готов пойти даже на смерть.

Немцы. Надо думать сейчас только о них. Сколько их здесь? Они, пожалуй, считают, что он не знает об их присутствии. И наверняка наблюдает за ним. Но постоянного поста, видимо, нет. Иначе этот волк со своим спутником не пришел бы сюда ночью. Волки очень чуткие и осторожные животные. Значит, немцы периодически наведываются сюда. Они не могут оставить его и его дом без наблюдения. Ведь он может обнаружить их. Тогда они не дадут ему никуда уйти. Убьют сразу. Они и так ему не дадут уйти. Он в относительной безопасности, пока спокойно ходит по тайге, живет и делает вид, что не знает о них. Он сам им не нужен, конечно. Невелика персона.

И тут старик Лихарев подумал о своих собаках. Что бы он делал без них, без их неусыпной чуткости? Они и немцам мешают наблюдать за ним. Наверняка мешают. Значит, их могут постараться убрать. Может быть, отравить. Но его лайки не берут никакой еды без его приказа или разрешения. Отравить их нельзя. А стрелять немцы, пожалуй, не будут — море рядом. Выстрелы могут услышать на патрульном корабле, и тогда здесь начнут искать немцев. Так что стрелять они будут только в крайнем случае.