Валентин Гусев - Они были первыми

Намечен первый бугорок. Стремительный рывок и — камнем вниз. Сзади гремят выстрелы: это бойцы стреляют по крыше, чтобы отвлечь внимание бандита и в какой-то мере помешать ему вести прицельный огонь… Снова бросок, короткая передышка… Медленно тянутся минуты, бесконечно длинными кажутся метры в этой, похожей на игру со смертью схватке. Но вот и стена. Константинов перекладывает наган в левую руку, трет вспотевшую ладонь о галифе, и только сейчас до его сознания доходит мысль: почему же не стреляет бандит?.. Но раздумывать некогда. Махнув бойцам, рывком открывает дверь. Бандит лежит на нарах и в бессильной ярости сжимает в руке большой охотничий нож. Оказалось, что в винтовке заклинило патрон и поэтому он не мог стрелять.

Бесславно закончили свои блуждания по тайге и другие участники кулацкого заговора: одни нашли смерть в бою, другие сели на скамью подсудимых.

Советская власть гуманно отнеслась к заговорщикам. 18 ноября 1921 года их дело рассматривалось на заседании коллегии Якутгубчека. Шестеро наиболее активных участников заговорщической организации были приговорены к двум годам лишения свободы каждый, а одиннадцать остальных, слепо следовавших за кулаками, в том числе и Семен Аргунов, — к одному году лишения свободы. Далее в постановлении коллегии говорилось:

«…Принимая во внимание амнистию по случаю 4-летней годовщины Октябрьской революции, первым шестерым срок наказания сократить наполовину. Остальных от наказания освободить…»

Много лет спустя, вспоминая свою боевую молодость, Владимир Антонович скажет:

— Ликвидация тайной кулацкой организации в Намском улусе была первым большим делом, в котором я принимал участие как оперативный работник. Но с ним у меня связаны и печальные воспоминания. Враги не забыли тех, кто помогал нам разоблачать заговор. В марте 1922 года, когда Намский улус оказался во власти бандитов, они схватили: Дмитрия Винокурова, Ивана Лебедева, Тимофея Охлопкова, Евсея Сивцева и жестоко замучили их… Это были мужественные ребята, такие не забываются…

В напряженной, опасной до риска работе по налаживанию нормальной деятельности органов молодой Советской власти, под свист бандитских пуль проходила молодость Константинова.

Шестнадцатилетним пареньком пришел Володя в партизанский отряд. С такими же лихими, как и сам, ребятами гонялся он в верховьях Лены за кулацкими бандами. Здесь получил первые уроки ненависти к врагу: увидел сожженные избы, растерзанные тела стариков и детей — так люто, по-зверски мстило кулачье и его прихвостни тем, кто вставал на сторону Советской власти. И чем изощреннее в своей злобной ненависти к новой жизни был враг, тем выше поднималось в бойцах партизанских отрядов чувство долга перед, народом и революцией. Как сталь в огне, в боях закалялись будущие чекисты, под крылом коммунистов росло, набирало силу молодое племя стражей революции.

Константинов был в числе первых чекистов Якутии, с гордостью называвших себя дзержинцами. Трудная судьба выпала на их долю, но они, дети рабочих и крестьян, были бесстрашны в борьбе с врагами и делали все для того, чтобы защитить революцию.

…В 1923 году над Якутской АССР нависла угроза пепеляевской авантюры. Под руководством партийной организации республики шла мобилизация боевых и политических сил края, способных сорвать планы белогвардейщины. Надежной силой в подготовке отпора контрреволюции были чекисты. В ОГПУ создается специальный отдел для ведения разведывательной работы в тылу противника. Заместителем начальника подразделения назначается Константинов. Задача стояла чрезвычайно ответственная и сложная: находясь в стане врага, добывать сведения о нем — о дислокации и численности войск, их боевом оснащении и состоянии. Эти разведывательные данные ждало командование Красной Армии.

Было выделено три главных направления, на которых повели работу бойцы невидимого фронта: Амгинское, где были сосредоточены главные силы Пепеляева, Мегино-Кангаласское — против частей генерала Ракитина и Борогонское, где оперировали банды Говорова.

Работа разведчиков осложнялась тем, что еще до прихода пепеляевцев бандитские главари «растворили» в массе местного населения своих людей, которые были их ушами и глазами: следили за передвижением красных отрядов, брали на заметку активистов Советской власти, распускали провокационные слухи. Иными словами, противник имел свою разведку и контрразведку. Особенно в этом деле преуспевал Артемьев — главарь банды. Один из его агентов, некто Иванов, даже установил связь с пепеляевской разведкой, растянув таким образом фронт своей деятельности. Будучи арестованным, он на допросе 28 апреля 1923 года показал:

«…Моей обязанностью была вербовка агентов для шпионажа и передача сведений Артемьеву. Еще я распространял воззвания среди населения о «терроре» красных, слухи о движении Пепеляева и его силах, вербовал добровольцев в отряд повстанцев… Когда отряд Курашова пришел в Сулгачи, я сообщил Артемьеву силы отряда и направление его движения…» [20] ЦГА, ф. 454, оп. 1, д. 59, л. 15.

Не трудно представить, в каких зачастую рискованных обстоятельствах оказывались чекисты, выполнявшие разведывательные задачи, в условиях малочисленного населения районов, где люди практически знали друг друга в лицо и появление каждого нового человека в поселке или улусе не могло остаться незамеченным. Сколько находчивости, изобретательности, отваги требовалось от тех, кто действовал в тылу противника, помогая готовить успех завтрашних наступлений отрядов Красной Армии. В этом многотрудном деле наши разведчики всегда находили надежных и верных помощников в среде бедняков, сердцем тянувшихся к своей народной власти. «Мы из ЧК» — эти доверительные слова звучали для них как пароль, и открывались двери батрацких юрт, светлели лица задавленных нуждой и белым террором простых людей.

«Силы и мужество в этой работе мы черпали в живом примере своих старших товарищей», — не раз говорил Владимир Антонович.

Большим счастьем для себя он считал знакомство и совместную, хотя и непродолжительную работу с Григорием Сыроежкиным — отважным чекистом, соратником Дзержинского. Они встретились в 1928 году в Верхоянске, где в то время работал Константинов.

«…Сыроежкин приехал вечером 29 февраля 1923 года и предъявил мандат особоуполномоченного Коллегии ОГПУ Пузицкого, которым предписывалось выделить ему в помощь десять бойцов из Верхоянской добровольческой дружины… Высокий, энергичный, решительный, с поблескивавшими на груди орденом Боевого Красного Знамени и знаком «Почетный сотрудник ОГПУ», он невольно вызывал к себе уважение», —