Александр Казарновский - Поле боя при лунном свете
- Название:Поле боя при лунном свете
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Книга-Сефер
- Год:2013
- Город:Иерусалим
- ISBN:978-965-7288-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Казарновский - Поле боя при лунном свете краткое содержание
В 1967 году три соседних государства – Египет, Сирия и Иордания – начали блокаду Израиля и выдвинули войска к его границам с целью полного уничтожения еврейского государства вместе с его жителями. Чтобы предотвратить собственную гибель, Израиль нанес упреждающий удар и в результате Шестидневной войны занял находящиеся в руках врага исторические еврейские земли – Иудею, Самарию (Шомрон), Газу и Голанские высоты – а также Синайский полуостров, который в 1977 был возвращен Египту. В то время как правящие круги Израиля рассчитывали, использовать эти территории как разменную монету, с целью подписания мирных договоров с арабскими правительствами, религиозная молодежь и просто люди, не желающие вновь оказаться в смертельной опасности стали заново обживать добытые в бою земли. Так началось поселенческое движение, в результате чего возникли сотни новых ишувов – поселений. Вопреки тому, как это описывалось в советской и левой прессе, власти всеми силами мешали этому движений. В 1993 году между израильским правительством, возглавлявшимся Ицхаком Рабиным и председателем арабской террористической организации ФАТХ, Ясиром Арафатом был подписан договор, по которому арабы получали автономию с последующим перерастанием ее в Палестинское государство. Подразумевалось, что, со временем ишувы будут уничтожены, а евреи – выселены. Но, создав Автономию, Арафат в 2000 году начал против Израиля войну, которая вошла в историю под названием интифада Аль-Акса. Именно в разгар этой войныи происходят описанные события, большая часть которых имело место в действительности.
Поле боя при лунном свете - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Теперь там пасется арабский скот. Очень полезно для реликтов.
– Знаете, – сказал вдруг Моше, и я понял, что годы, проведенные на фронте не убили в нем мальчишку. – Есть у меня мечта. Я хочу сам какую-нибудь гиву захватить, а потом еще одну, и еще, и еще – так дойти до могилы Праведника.
Я глубокомысленно прикрыл губы ладонью, как бы облокотясь на нее, а на самом деле для того, чтобы скрыть улыбку. В тот момент, как Моше устремил взор куда-то вдаль, я попытался подмигнуть Шалому, но остолбенел – его глаза были абсолютно серьезны.
– Это малореально, – по-деловому сказал он сыну. – Мы не знаем, кому принадлежат холмы между нами и Городом. Если хотя бы на один из них имеется бумага у какого-нибудь араба, весь твой план летит к черту.
Это верно. Ни один дом, ни в одном поселении, ни один самый зачуханный караванчик не стоит на земле, принадлежащей арабам. Ни одна олива не была спилена, ни один сарай не был снесён, когда двести тысяч евреев селились в Иудее, Самарии и Газе
Любопытно, что народ, создавший империю на индейских землях, и народ, превративший Кенигсберг в Калининград со всеми вытекающими для коренных жителей последствиями, считают нас захватчиками и оккупантами. Да что говорить о них! Тель-авивский университет, оплот левых борцов против «оккупации» находится на месте снесенной арабской деревни. А Лод, откуда арабов выселяли силой? А Яффо? С одной стороны, ЦАХАЛу в сороковых-пятидесятых удивлялись – что это за армия, которая не грабит и не насилует. Да и большинство арабов бежали сами, рассчитывая с войсками соседних стран вернуться по еврейским трупам. А с другой стороны – всякое было, не то, что в наше время.
Между тем, Шалом продолжал:
– Я старый какер и уже врос в землю корнями. Но если бы мне было двадцать лет, я бы…
Он повел рукой в сторону, противоположную от Города.
– Вон там, за хребтом еще три года назад была наша военная база.
– Я помню, – сказал Моше. – Ночью – светящийся пятиугольник.
– Именно, – подтвердил Шалом. – Наши ее отдали. Но территория принадлежит государству, арабы там не живут. Вот на ее месте и стоит сделать поселение. Создай ядро – инициативную группу – и вперед!
Я не верил своим ушам. База находилась на самом дне долины, склоны которой усеяны арабскими деревнями. Если мы здесь, на горе, еле отбиваемся, то что же будет там?
– А арабы там тихие? – спросил я там вкрадчиво, будто решил, что чем нежнее у меня голос, тем доброжелательнее будут окрестные арабы.
– Нынче арабы тихими бывают только в гробу, – ответил Шалом, а Моше поморщился отцовской реплике и добавил:
– Мы, – он имел в виду «Цанханим», – «работали» в этой долине. Видел я, какие они тихие. Растерзать готовы. К тому же все вооружены до зубов. У меня там друга убили.
– Ничего, – пожал плечами Шалом. – Возьмешь ребят покрепче.
За девятнадцать дней до. 29 сивана. (9 июня). 17.15
Крепкий мужик рав Нисан бен Иосеф! Плечи одни чего стоят! Самсон! На этих плечах на короткой шее могучая голова – есть в нем что-то общее с Марксом, но, во-первых, стрижка короткая, а во-вторых, рав гораздо умнее. Наверно, потому, что он сам раввин, а Маркс был лишь внуком раввина.
Рав Нисан – сефард, он приехал из Франции. Был раввином в Ницце. Нет, вы не поняли – раввином в Ницце! Куда едут богатые евреи со всего мира отдыхать? Правильно. А куда они идут вне зависимости от степени религиозности, чтобы все видели, что они не забывают свое еврейство? В синагогу. А что они там делают, чтобы все знали, какие они хорошие? Пожертвования. Так что значит быть раввином в Ницце? Золотой унитаз. И вот рав Нисан бросил все, уехал в нашу тьмутаракань и в международном, и во внутриизраильском смысле, стал административным директором наших ишувских ешив, мотается по Европам и Америкам и у тех самых богатых евреев, которых милостиво принимал в Ницце, теперь выклянчивает деньги на ешиву.
– Ма нишма, рав Нисан? – Что слышно, рав Нисан?
– Аль апаним. Эйн кесеф беойропа. – Ужасно. Нет денег в Европе.
Сейчас по шабатам после второй (то есть, утренней. Первая – в пятницу вечером) трапезы он дает урок для начинающих. Я хоть и не совсем начинающий, но на занятия его хожу с удовольствием. То есть, это, конечно, не уроки нашего великого рава Розенберга или хотя бы хабадника рава Рубинштейна, попроще будет, но с другой стороны после Рихарда Штрауса можно и Иоганна послушать. Придя в синагогу, обнаруживаю знакомые все лица – Иошуа, Шалом, Хаим.
Собственно, начинающий здесь только Илан. А с другой стороны, кто из нас в этой жизни не начинающий? Илан славный парень – высокий, смуглый, с черными вьющимися волосами – тоже явный сефард. Он врач, живет в Тель-Авиве и влюблен в наш Ишув. Перебраться к нам, к сожалению, у него нет возможности. Персонал больничной кассы "Клалит" здесь укомплектован, от "Макаби" и "Леуми" работают представители, а "Меухедет" вообще на территориях не функционирует. Да и то – единственный на весь Ишув пациент "Меухедет" – ваш покорный. Приходится гонять в Петах-Тикву – полтора часа автобусами плюс ожидание. Хорошо еще Б-г здоровьем не обделил. Вот только бы курить поменьше.
Илан приезжает к нам на шабаты, на праздники, иногда среди недели – на ночь глядя – чтобы послушать урок какого-нибудь равина, а утром – на работу. Иногда даже не слушать кого-то, а просто погулять. Ведь Самария – тоже как строка из Торы. Я помню, однажды он долго смотрел на гору Благословения и гору Проклятия. Гора Благословения вырастает прямо из Города, доползшего до низшей ее трети, струной натянут ее хребет, правый край которого увенчивает купольный дворец, принадлежащий какому-то арабскому богачу, а середину – еврейское поселеньице, к которому мазками лесов взметнулись остатки зеленого буйства, в годы Первой Мировой Войны изничтоженного арабами и турками. На левом краю ее примостилась самаритянская деревня. Оттуда светло-бурая гладь с разбросанными по ней белыми арабскими домиками спускалась к подножию вплоть до темного лагеря беженцев, гнезда ненависти и убийства. А гора Проклятия, голая светлая туша, пересеченная белым шрамом дороги, увенчана антеннами базы ЦАХАЛа, устремленными в небеса подобно ракетам на космодроме. Илан стоял, пристально вглядываясь, будто пытаясь сосчитать все травинки от подножий до вершин, а потом дернул головой, точно хотел непослушные слезы перелить обратно в глаза, и сказал срывающимся голосом: «Когда-нибудь всё это будет нашим».
Все наши сидели и ждали, когда рав Нисан будет говорить. Но он молчал. На столе шипела вскрытая бутылка содовой, ветер с улицы, суясь в открытые окна и двери, спорил с воздухом в синагоге – кто горячее. Неожиданно под потолком вспыхнули лампы, видно кто-то неправильно поставил таймер. А рав все молчал. Наконец, я не выдержал.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: