Фредерик Дар - Искатель. 1993. Выпуск №6

Волоски в его ноздрях колышутся, как перья на парадном шлеме республиканского гвардейца.

Резкий взмах — и вперед! Раздается тонкий короткий свист рассекаемого воздуха и сразу вслед за ним — крик боли.

Сосредоточив все свое внимание на том, чтобы поточнее прицелиться, Берю напрочь забыл о волочащейся по земле блесне с тройным крючком. Когда он махнул удилищем, крючок взметнулся у него между ног, вырвав на ходу не только лоскут штанов, что само по себе не так уж серьезно, но и кусочек самого Берю.

Ошарашенный, оглушенный болью, смущенный, раненый (успокойтесь, дамы, не смертельно), озадаченный и ободранный, Толстый смотрит на лоскут материи и еще чего-то, болтающийся на конце блесны.

— Если ты на это ловишь свою форель, мне жаль, что я ел ее.

Подавив досаду и боль, он повторяет попытку, на сей раз позаботившись о том, чтобы блесна находилась на конце удилища.

— Пссст!

Он метнул. Крючок пролетает в нескольких сантиметрах от петли секретера.

— Чуть-чуть не хватило, да? — ликует Берю, разом забывая о своих неурядицах и недоразумениях.

Он сматывает катушку. К несчастью, коварный крючок падает дает с секретера на письменный стол и цепляется за рога маленького бронзового оленя, служащего чернильницей. Отцепить его уже невозможно. Берю тянет, чернильница падает. Прощай, персидский ковер мадам Мак Херрел.

— Будет плач и зубовный скрежет, — произносит Неблагодарный. — Хорошо, что я поставил леску ноль двенадцать, — радуется он, подтягивая к себе оленя.

Он ласково поглаживает животное. В конце концов, не это ли эмблема Жиртреста.

— А теперь повторим, — говорит он. — Можно подумать, что мы забавляемся на ярмарке в Троне, Топьо, Как будто таскаем удочкой из ящика всякие безделушки…

Я разрешаю ему продолжить эксперимент, так как его система имеет шансы на успех. Он предпринимает еще две попытки, и наконец — о чудо из чудес! — крючок попадает в ушко задвижки. Так как нужно тянуть, он тянет, крышка падает. Блесна отцепляется.

— Разве это не подвиг? — торжествует мой победоносный товарищ, хлопая меня по спине.

Я кнокаю на тикалки. Скоро семь. Мак Херрелы, их друзья и слуги скоро придут в вертикальное положение, если только уже не сделали этого.

К счастью, окно в кабинет находится в углублении, и нас нельзя увидеть из других окон фасада. Нас можно засечь только снаружи.

— Видишь шкатулку? — справляется Дутыш.

Я ее вижу.

— Ее и нужно теперь зацепить, я только сомневаюсь, выдержит ли ее моя ноль двенадцать.

А я не сомневаюсь, я уверен, что леска лопнет. Я прикидываю расстояние до нее от нашего окна. Около четырех метров. Нет, это все-таки раздражает!

Его Высочество король Олухов и я держим военный совет.

— Слышишь, — мечтает мой приятель, — хорошо бы сюда лопату пекаря.

— Есть кое-что получше, — отрубаю я. — Найди метров шесть веревки.

— Где?

— Думай сам!

Окрыленный этим советом метатель-артист исчезает. У меня от страха слегка дрожат колени, братишки! Я говорю себе, что если меня здесь застукают, то будут бить.

Слава Богу, Берю возвращается очень быстро с мотком веревки.

— В гараже, — лаконично объясняет он.

Я делаю ему комплимент коротким кивком головы и превращаю моток в лассо (как это делала матушка Глория), снабжая один конец петлей, самой что ни на есть скользящей.

— Ты как будто собираешься сниматься в цистерне, — восхищается Берю.

— В вестерне, — сквозь зубы поправляю я.

— Что ты собираешься делать?

— Если ты не идешь к Лагардеру, то Лагардер идет к тебе! — объясняю я.

Просовываю лассо и свои умелые руки сквозь прутья решетки. Я не впервые бросаю лассо. Этому трюку меня научил один мой друг, техасец.

Я промахиваюсь в первый раз, но не во второй. Широкая петля обвивает секретер. Я спешу затянуть петлю прежде, чем она соскользнет вниз. Мне везет, и я заарканиваю добычу в самой середине.

— А сейчас? — вопрошает Берю тягучим голосом (с тех пор, как он носит свои клюки в кармане, звуки его речи напоминают переход через болото в ассенизаторских сапогах).

— А сейчас она наша.

Я начинаю тянуть маленькими рывками. Секретер скользит по паркету, я подтаскиваю его на метр, и тут возникает препятствие в виде ковра. Берю замечает это и ухмыляется.

— Приехали китайцы на автобазу…

— Вместо того чтобы скалить десны, Отрыжка жизни, лучше бы зацепил угол ковра своей блесной. Ты сможешь потихоньку приподнять его, и тогда секретер пройдет.

Он соглашается, он действует, он добивается успеха, и мы преодолеваем препятствие.

Я продолжаю работы по волоку, секретер продолжает свой светлый путь по паркету.

Со стороны он похож на робота. Еще метр, еще восемьдесят сантиметров, еще пятьдесят…

Я передаю веревку Берю.

— Толстый, держи ее натянутой.

Я снова просовываю руку за решетку. Налегаю. Прутья врезаются в плечо, но я хватаю ручку шкатулки.

— Чистая работа, — торжествует Толстый.

Я не спешу открыть эту стальную коробку. Радость победы не может заставить меня потерять голову. Я с тревогой взираю на берлогу вело-старушенции. Она превратилась в настоящую стройплощадку, и, когда тетушка Дафни вернется сюда, ее ждет легкое удивление.

— Да. конечно, нужно бы прибрать помещение, — соглашается Берю.

— Немного, мой малыш.

— Они сразу врубятся, что это мы, да? Тем более что я уже не могу вырвать блесну из этой перской подстилки.

Казалось бы, я должен сиять, как пасечник, объевшийся меду, но я, наоборот, по уши в воске размышлений. Что делать? И снова dear Берю подкидывает предложение number one [42] Номер один (англ.). .

— Я бы тебе кое-что предложил, да боюсь, ты пошлешь меня подальше.

— Говори!

— А если поджечь кабинет? Секретер деревянный, ковер шерстяной. Комната запылает, как целлулоидный завод.

— Честное слово, Господь Избавитель, это красивая, славная и благородная мысль.

— Схожу-ка я за бензином, я видел канистру в гараже.

— Дуй.

Сейчас уже хорошо перевалило за половину семи. Время поджимает. Как только Берю возвращается с канистрой, я торопливо брызгаю на секретер, чиркаю спичкой и бросаю ее в лужицу бензина.

Легкий взрыв, и все загорается с радующей взор быстротой.

— Чмокни меня, Валентина, чмокни меня! — напевает Толстый.

Как все первобытные существа, он заворожен огнем.

Я протягиваю ему канистру.

— Отнеси это туда, где взял, — советую я.

— А потом? Сбегать за пожарниками?

— А потом прицепишь новую блесну на спиннинг и пойдешь на рыбалку. Ты и так ошиваешься здесь уже час.

Мы согласны, что на протяжении всего этого расследования наше поведение больше смахивает на поведение злоумышленников, чем полицейских.