Моррис Вест - Виселица на песке

— Уложи ее, — приказал Джони, — и помоги мне.

Мы встали на колени, я сжал ее ногу, приподняв вверх. Джони сделал глубокий надрез там, где ее уколола рыба. Девушка застонала, дернулась, из распухшей раны хлынул поток гноя. Джони дренировал рану, обмыл, обсыпал сульфамидным порошком и забинтовал. Я открыл рот, когда он взял шприц и быстро ввел дозу пенициллина в ее руку.

— Где ты этому научился? — не смог я скрыть удивления.

— В армии, Ренбосс. Я служил санитаром в полевом госпитале в Саламау.

Он вынул иголку из шприца и осторожно положил ее на стол.

— Простерилизуем, когда согреется вода.

— Да, — смиренно согласился я.

Лекарства начали действовать, девушка приходила в себя. Я взял ее на руки, а Джони снял грязное белье, подложил соломенный тюфяк и постелил свежие простыни. Скоро она заснула, дыхание было глубоким и ровным. Мы вышли из палатки. Впереди — много работы.

Мы растянули нашу палатку в нескольких шагах от родника под прикрытием скал, где не было ветра, а раскидистые ветви старой зеленой писонии сохраняли прохладу. На случай дождя выкопали вокруг канаву для отвода воды. У самой скалы сложили из камней очаг. Развернули спальные мешки на раскладных рамах и спрятали от муравьев и пауков наши небогатые припасы.

Наполнили большой брезентовый мешок водой и подвесили его — капающая влага давала прохладу. Натянули непромокаемый брезент, сложили под него наши ящики, и тоже обкопали канавкой. Только дураки считают, что удобства лишняя роскошь. Секрет успешной работы — в хорошей организации и обустройстве лагеря.

Наконец-то мы были дома! Джони Акимото развел костер, я принес воды из родника, поставил кипятить. Мы закурили, присели отдохнуть. Сухое дерево тихо потрескивало, вокруг почерневшего котелка показались маленькие язычки пламени.

Наступил момент тишины и умиротворения. Очень хорошее время! Я повернулся к Джони Акимото.

— Может быть, теперь ты мне расскажешь?

— О чем, Ренбосс?

— О завтрашнем дне.

— О завтрашнем? — тихо переспросил Джони. — Завтра мы начнем работать.

— Девушка серьезно больна и будет прикована к постели несколько дней.

— Но у нее здоровый язык, она начнет задавать вопросы. Так поступают все женщины. Что мы ей скажем?

— Правду, Ренбосс. Вы учитесь плавать с аквалангом. Разве вы хотите заняться чем-то другим?

— Не думаю. Но я не просто учусь.

Джони кинул сигарету в костер.

— Вы умный человек, Ренбосс, и не станете темнить. Как только вы наденете маску и нырнете под воду, вы сразу почувствуете себя ребенком, делающим первые шаги. Вы потеряете веру в собственные силы, испугаетесь окружающих чудовищ. Вам придется учиться жить среди них и быть такими же, как они: уметь распознавать врагов, владеть своим телом, выполнять под водой самые элементарные движения. Будьте уверены — ни одна минута тренировок не будет потрачена впустую. Вам придется собрать свою волю, умение, когда мы начнем искать корабль с сокровищами.

Попробуй ему возразить. Я мог поступить по-своему, но это означало крушение моих надежд.

— Хорошо, Джони, буду учиться несколько дней, возможно, неделю. К тому времени она встанет с постели. Ей станет скучно, захочется поговорить, она заинтересуется нами. Не забывай, она — исследователь и не клюнет на ту приманку, которую мы подсовывали другим.

— Тогда, — просто ответил Джони, — я погружу ее вещи на «Вэхайн» и отвезу вместе с ее лодкой на побережье.

Я понял, что проиграл, но был слишком раздражен, чтобы признаться в этом.

— Она болеет, нам придется ее кормить и ухаживать за ней.

— Мы же будем есть, так что эта проблема отпадает. Что касается ухода, будем менять простыни и одежду утром и вечером. Лекарства она сможет принимать сама. Устроим ее поудобнее и оставим до обеда.

В котелке закипела вода, я привстал, чтобы бросить заварки, но Джони Акимото положил мне на плечо руку и усадил на место. У него были спокойные глаза и твердый голос.

— Ренбосс, я хотел бы сказать еще одну вещь. Может быть, после этого вы прикажете забирать девушку и убираться с острова. Если нет, я останусь, и мы никогда не будем об этом говорить. Я знаю, чего вы хотите. Это хорошо, когда мужчина мечтает совершить поступок, который находится на пределе его возможностей. Но, может быть, и плохо. Когда я нырял за жемчугом, мы ненавидели и боялись некоторых хозяев. Они находили на глубоководье новые места, где собирали хороший жемчуг. Его было достаточно, чтобы заплатить нам, команде судна, погасить все расходы и иметь хорошую прибыль. Но им было мало. Снова и снова они посылали ребят под воду. Все глубже и глубже. У ловцов лопались барабанные перепонки, шла горлом кровь, они корчились в судорогах, становясь калеками. Это плохо, Ренбосс, когда человек так жаден, что ему на всех наплевать и у него ни к тому не остается ни капли жалости. Хотите, я могу уехать утром.

Закипевшая вода полилась через край, почерневшие угли шипели, но ни один из нас не сдвинулся с места. Мне стало стыдно, слова застряли в горле. Джони Акимото молчал. Добрый малый без сожаления ожидал моего приговора.

— Извини, Джони. Прошу тебя, останься!

Он пожал руку, его лицо расплылось в довольной улыбке.

— Конечно, Ренбосс. А теперь заварим чай. Девушка скоро проснется и ее нужно покормить.

Мы приготовили нехитрую еду и отнесли ее в палатку.

Девушку снова била лихорадка, лицо горело, одежда намокла от пота, она стонала и задыхалась. Температура подскочила, ее тело терзала боль. Она сильно дрожала.

Я снова обтер ее губкой и взял на руки. Джони протолкнул пару таблеток между выбивающих дробь зубов и дал запить. Потом мы уложили ее и занялись ужином. Солнце опускалось в море, выросли тени, первые порывы ночного ветерка, подняли небольшой вихрь песка и пыли.

— Ей хуже, чем я думал, — заметил Джони. — Если ночью лихорадка не кончится… — Он не закончил фразу.

— Одному из нас придется подежурить.

Он кивнул, и я заметил, что он обрадовался моим словам.

— Перенесем ее в нашу палатку, Ренбосс. Она будет спать на моей постели. Может быть, и вы заснете. Если ей кто-нибудь понадобится — вы под боком.

Я с любопытством посмотрел на него, не понимая, что у него на уме.

— А как же ты, Джони? Зачем тебе уходить?

— Нет, Ренбосс. Я переночую здесь.

— К чему ты клонишь?

Джони мягко улыбнулся.

— Представьте больную девушку. Она проснется, увидит склонившегося над ней аборигена и испугается.

Мы завернули девушку в простыню и отнесли в нашу палатку. Оставив Джони укладывать ее, я вернулся за аптечкой. На столе между двумя бутылками я заметил маленький кожаный бумажник. Раскрыл его: несколько банкнот, почтовые марки, кредитное письмо компании коммерческих банков. На нем стояло «Мисс Патриция Митчел». Теперь я знал ее имя и то, что она не замужем. Я свернул письмо и спрятал в бумажник. Остальное она расскажет сама, когда ей станет лучше.