Брет Гарт - Том 5. Рассказы 1885-1897

Консул решил отступить от своего обычного делового распорядка и тотчас отправиться к ней с визитом, как настоящий патриот, готовый подчиниться тому обворожительному своеволию, с каким американки обращаются на чужбине с преданными им соотечественниками.

Она приняла его с напускной надменностью, словно приноровляясь к обычаям страны, где, как она только что узнала, господствует неравенство сословий. Она была молода, хороша собой и со вкусом одета; но дальше этого ее женская приспособляемость не пошла — голос и произношение не изменились. То и другое изобличало в ней жительницу американского Юго–Запада, и как только она заговорила, от ее напыщенности не осталось и следа.

— Страшно мило, что вы сами пришли, мне ужас как не хотелось идти к вам в консульство. Я, видите ли, южанка, и притом непримиримая. Мне дела нет до вашего правительства. Я его не знаю и знать не хочу. Я, кажется, с самой войны не бывала под американским флагом, так что ни документов мне не нужно свидетельствовать, ни паспортов, и я не стану у вас просить ни советов, ни покровительства. Вот видите, я с самого начала решила быть с вами откровенной и ничего не скрывать.

Трудно передать, каким подкупающе заразительным чистосердечием и веселостью были смягчены эти, в сущности, неприязненные слова. Консул выслушал их, внутренне посмеиваясь, уверенный в том, что все это лишь давным–давно разученная и не один уже раз сыгранная игра. Он знал, что во время восстания южных штатов и сразу же после войны многие уроженцы американского Юга и Запада искали убежища в Англии и пытались завоевать расположение англичан, открыто заявляя недовольство своим правительством и выставляя себя добровольными изгнанниками. Но он никак не ожидал, что до сих пор существуют охотники ворошить прошлое, тем более что теперь в этом нет никакого смысла. Как бы там ни было, он добродушно объяснил всю несостоятельность такой позиции и сказал, что с окончания войны прошло уже много лет, что с тех пор Север и Юг нашли достойную форму примирения и что он является законным представителем как Кентукки, так и Нью–Йорка.

— Вот и ваши друзья, — прибавил он, улыбаясь, — мистер Кастер и мистер Мак–Гулиш, по–видимому, приняли этот факт без всяких оговорок.

— Ну, я в этом мало что понимаю, — смеясь, ответила девушка. — Последнее время я жила в Париже, а теперь мама — она отдыхает там наверху — вытащила меня посмотреть Англию. Вот мне и подумалось, что Малькольм должен постоянно поддерживать с вами связь из‑за этой своей собственности.

Консул улыбнулся.

— Ага, так, значит, можно надеяться, вы расскажете мне что‑нибудь об его деле? Я ведь так и не знаю, удалось ли ему утвердиться в правах наследства.

— Как! — воскликнула девушка с неподдельным изумлением. — Ведь это я хотела вас об этом спросить! Малькольм думал, что вы полностью в курсе дела.

— Я уже два месяца не имею о нем никаких сведений, — ответил консул. — Дело в том, что в вашем письме вы назвали его сэром, вот я и решил, что вы осведомлены об исходе тяжбы. Хотя, насколько мне известно, даже в случае успеха он не мог бы именоваться «сэром Малькольмом», и это навело на меня сомнение, уж не имеете ли вы в виду кого‑нибудь другого.

— Ну так лорд Малькольм — я, по правде сказать, до сих пор не очень‑то разбираюсь в этих титулах.

— Нет, ни лорд и ни сэр, с поместьем вообще не связан никакой титул, — улыбаясь, пояснил консул.

— Так, значит, он не будет лэрд такой‑то и такой‑то?

— Нет, почему же. Но лэрд — это вовсе не титул, это всего–навсего помещик по–шотландски. Это вовсе не то же самое, что лорд.

Девушка смотрела на него с нескрываемым изумлением. В углах ее рта застыла улыбка.

— Вы в этом уверены? — спросила она.

— Совершенно уверен, — отвечал консул не без некоторого раздражения. — Но так ли я вас понял, что вы действительно не знаете, в каком положении находится дело?

— Подождите минутку, — быстро проговорила мисс Керкби, с таким видом, будто ей пришла в голову какая- то очень забавная мысль. — Я сбегаю за мамой, может быть, она спустится к вам. Она, наверное, ужасно рада будет вас видеть.

Девушка замолчала и, уже встав, спросила:

— Так, значит, жена лэрда никак не может титуловаться леди такая‑то?

— Нет. Если она не леди по рождению, то, выйдя замуж за лэрда, она никакого титула не получит.

Она снова рассмеялась, тряхнула головой и убежала. Консул, находя весь этот разговор не лишенным занятности, но вместе с тем и отчасти озадаченный его сбивчивостью, терпеливо дожидался. Вскоре девушка вернулась, несколько запыхавшись, но по–прежнему обдумывая про себя какую‑то потаенную и, очевидно, очень забавную мысль.

— Мама сейчас придет, — сказала она и после минутной паузы, лукаво глядя на консула своими ясными глазами, спросила:

— Вы хорошо знакомы с Малькольмом?

— Я видел его один только раз.

— А что вы о нем думаете?

Консул отвечал, что за одну короткую встречу не мог составить о нем никакого мнения.

— У вас, наверное, и в мыслях не было, что я чуть было не помолвилась с ним.

Консулу пришлось подтвердить, что он просто не имел времени узнать, какое счастье выпало на долю Малькольма.

— Я знаю, что вы думаете, — беззаботно продолжала девушка. —Вы думаете, что он тронутый в уме. Но мне‑то теперь все равно, наша помолвка расторгнута.

— Надеюсь, не потому, что вы усомнились в успехе его дела?

_ Она небрежно повела плечами.

— Нет, с этим, пожалуй, будет все в порядке. На что же еще синдикат собрал сто тысяч долларов? Одна мама двадцать тысяч вложила. Нет, Кастер промаха не даст, а уж тем более теперь, когда, говорят, у них там на полюбовную пошло. Просто Малькольм тронутый, и если б дело не решилось полюбовно, ему, пожалуй, и никакой бы синдикат не помог. Ну как же не тронутый, раз он даже не знал, что у Мак–Гулишей и титула‑то никакого нет.

— Так вы полагаете, он заблуждался относительно своих наследственных прав?

— Нет, не то. Но не дурость ли это — доказывать их такими способами! Ведь он всем втемяшил в голову, будто может взять свои права, что называется, с бою. Носился с мыслью поднять «восстание горцев», — ну, знаете, есть такое стихотворение не то картина, уж не помню что… А эти остолопы и уши развесили: вот, мол, будет потеха… Да и Кастер туда же… Слава богу, мама вовремя спохватилась и велела Уотсону написать обо всем одному его хорошему знакомому, как его… мистер Мак–Фе, что ли? Он очень влиятельный человек.

— Вероятно, это сэр Джемс Мак–Фе, — подсказал консул. — Вот он действительно титулованный дворянин. Ну, и что же он ответил?

— О, он написал очень дельное письмо, — ответила девушка, явно довольная тем, что у Уотсона оказался такой именитый советчик. — По его мнению, можно почти не сомневаться в том, что, если американские Мак–Гулиши захотят вернуть себе свое родовое поместье, это можно устроить, затратив некоторый капитал. Он даже вызвался быть посредником в деле. Наверное, это и есть та самая полюбовная сделка, о которой теперь идет слух. Но он ни словом не обмолвился о том, что лордством тут и не пахнет.