Валерий Мигицко - Военные приключения. Выпуск 6

Она не верит гостю.

— Нет-нет, что вы!

— Сейчас посмотрю. — Заведующая заглядывает в список, лежащий на столе под стеклом. — Дежурили Белидзе и Марголина, а заказы принимала Лысенкова.

— Лысенкова есть на работе?

— Есть. Сейчас ее смена.

— Пригласите, пожалуйста.

Телефонистка Лысенкова входит достаточно уверенно, как человек, которому нечего скрывать, и достаточно степенно, для того чтобы ею успели полюбоваться. Любоваться есть чем, ибо телефонистка — высокая красивая шатенка, чье общественное сознание несколько отстает в развитии от фигуры.

— Это Раиса Лысенкова, — представляет ее заведующая.

— Очень хорошо! — радуется Ахалая, и телефонистка с излишней опрометчивостью относит это восклицание на определенный счет.

— Я вам больше не нужна?

— Пока нет.

Заведующая выходит.

— Садитесь, Раечка, — приглашает Ахалая.

Лысенкова садится. Ножки она, как бы случайно, выставила на авансцену. И хотя Борис и отметил, что девушка хорошенькая, сейчас ему не до ножек.

— Шестнадцатого сентября вечером вы дежурили па приеме заказов? — спрашивает он.

— Да, — подтверждает девушка.

— Не запомнили, случайно, кто заказывал телефонный разговор через Сухуми по номеру двадцать пять тринадцать?

— Почему же не запомнила — работы было немного. Высокий такой, с усиками, лет тридцати. Красивый!

Поэтому она и запомнила — отсутствие работы здесь ни при чем.

— Великолепно, Раечка! — ликует Ахалая. — Его так и распирает от возбуждения. — Может быть, еще какие-нибудь подробности?

— А разве ваш товарищ вам не рассказывал?

— Какой товарищ?

— Ну, товарищ из… милиции.

— Из милиции? — удивляется Ахалая. — Ну-ка, ну-ка…

— Странно, что вы не знаете, — в свою очередь удивляется девушка. — Как только тот, с усиками, ушел, подходит какой-то человек, красную книжечку показывает и говорит: «Я капитан такой-то».

— Вы эту книжечку видели?

— Ну что вы!.. Я людям верю. Вообще-то он не сказал, что из милиции, я сама так решила: раз с книжечкой и капитан… Спрашивает: «Куда и по какому номеру только что звонили из четвертой кабины?» Я сказала.

— А он?

— Поблагодарил и ушел.

Борис задумывается. Если он и предусмотрел чье-либо появление здесь вечером шестнадцатого, то, скорее, снежного человека, чем какого-то таинственного «коллеги».

— Как он выглядел?

— Не помню, — разводит руками девушка. — Да, вот что еще… Не знаю, пригодится ли… Когда он вышел, мне показалось, что от двери отъехал мотоцикл.

Коллега на мотоцикле… А может быть, на метле?

— Постойте, постойте! — вспоминает Лысенкова. — Я, кажется, где-то записала его фамилию. Подумала, вдруг вызовут. Чтоб знать, к кому обратиться… Как в воду глядела!

— Раечка, вы прелесть! — восхищается Ахалая.

Девушка одаряет его кокетливой улыбкой. Она сама прекрасно знает, что она прелесть.

Поиски фамилии приводят обоих в соседнюю комнату. На свет появляется пачка бланков заказов. Дежурные телефонистки, две дамочки средних лет, не обремененные работой, с интересом поглядывают на гостя.

— Не то, — говорит Раечка, перебирая бланки. — Не то. Вот! — Она переворачивает бланк. — Все точно! Двадцать пять тринадцать… А вот и фамилия. Волновалась… Собственной руки не узнаю… Капитан… Капитан…

Девушка называет фамилию.

— Как, как? — пораженно переспрашивает Ахалая.

Назовись вышеупомянутый «капитаном» Жаном-Полем Бельмондо, это не произвело бы столь поразительного эффекта.

— Вы не ошиблись?

— Нет, — холодно отвечает Раечка.

Она привыкла к тому, что ее словам верят.

Проинспектировав поселок, который в его списке значится под номером «два» и убедившись, что и здесь отметили молодого красивого мужчину с усиками, Борис возвращается в Сухуми и заказывает разговор с Москвой. Нас с ним соединяют.

— Шестнадцатого вечером Зазроеву звонили из того самого городка, в котором ты демонстрировал приемы бокса, — говорит он. — Но это еще не все. На переговорном пункте какой-то человек интересовался номером телефона адвоката и местом, где телефон установлен. Ему назвали и то, и другое. Я так думаю, человек искал Зазроева, понимаешь?.. А теперь приготовься упасть со стула. Этот человек представился капитаном Лукшиным!

Я молчу. Понимаю, что он не шутит. Какие уж тут шутки!

— Ты почему молчишь? — волнуется на другом конце провода Ахалая. — Ты меня понял?

Я понял, как не понять. Капитан Лукшин — это я сам, и, насколько мне известно, ни двойников, ни родственников мужского пола, ни шутников-друзей у меня нет.

Утро начинается с того же, чем закончился минувший день: с раздумий. Иной раз чем больше голову ломаешь, тем меньше что-либо понимаешь, именно так все и было в данном случае. Предчувствия меня не обманули. В игре действительно участвует какой-то сторонний человек, который ведет странную партию. Он играет ни за нас, ни против нас. Он играет сам по себе. На этом определенность кончалась. Я набросал список лиц, в той или иной степени причастных к этому делу: каждый из них мог оказаться на переговорном пункте вечером шестнадцатого. Среди прочих в этом списке значились Борис Ахалая и я сам. Но даже самые невероятные предположения не проясняли образ мыслей и действий таинственного «капитана Лукшина». За каким чертом ему понадобилось называться моим именем? В его действиях чувствовался вызов. Он открыто смеялся над нашим недоумением. Этот человек был где-то рядом, ну вроде бы как вы открываете дверь, а он за ней стоит и в то же время недосягаем, как обитатель преисподней. Лица, квартирующие в этом достойном месте, разумеется, в расчет не брались, хотя в поведении моего двойника и было что-то от лукавого.

В какой-то момент мое смятение заставляет меня сняться с места И двигаться в сторону кабинета шефа. Но, не доходя до него метров десять, я благоразумно поворачиваю назад. О чем мы с ним будем толковать? О моей несостоятельности?

В таком вот настроении меня застает телефонный звонок квартирной хозяйки Ольги. Между нами происходит диалог следующего содержания.

О н а. — Вы просили вам позвонить, если кто-нибудь будет справляться о моей жилице.

Я. — И что, справлялись?

О н а. — Пришла открытка.

Я. — Я сейчас приеду, не возражаете?

О н а. — Это ваше дело.

Я. — Вы будете дома?

О н а. — Я все время дома. Я, знаете ли, в таких годах, что без крайней надобности не выхожу.

Я. — Приеду через час.

О н а. — Я вас жду.

Мчусь к метро «Ждановская». Дождь, всю последнюю неделю наводивший тоску на москвичей, занемог и взял бюллетень. В просветы между тучами нерешительно, как надежда, проглядывает солнце. Это хороший знак.

В парадном меня поджидает первая неожиданность: лифт не работает. Взбегаю по лестнице, по мере приближения финиша отмечая, что моя хваленая спортивная форма не столь высока, как того требуют обстоятельства. Минуту-другую посвящаю тому, чтобы восстановить дыхание. Потом звоню.