Владимир Неволин - Иметь королеву

Мещеряков, отвернувшись, молчал.

— Не знаете. И я не знаю. А вы — стали. Значит, не зря мы именно к вам обратились. Ладно, продукт профессора и библиотекаря, поехали. Высадите меня около Калчей.

«Сука восточная, — зло подумал Мещеряков, провожая взглядом удаляющуюся фигуру Шурахмета. — И откуда только у них деньги берутся? Обобрали до нитки в свое время СССР, теперь Россию на корню купить хотят. Зачем им тот мужик нужен? Поймаю, уж я его расспрошу по всей форме».

Через двадцать минут «тойота» подрулила к зданию штаба. Командир летунов, командир ПО и командир караульной роты сидели в «предбаннике».

— Ну что же вы, господа? — сделал приглашающий жест Мещеряков. — Проходите, не стесняйтесь. У меня сегодня приемный день.

Он первым вошел в кабинет с табличкой «Командир части» и решительно опустился в широкое кожаное кресло. Трое вошедших — два подполковника и майор — остановились на пороге.

Воцарилось минутное молчание. Мещеряков хорошо понимал состояние вояк — гонор командира ПО, недовольство командира караульной роты и пренебрежение летуна. Кто он такой? Жалкий капитанишка, посмевший возомнить себя Цезарем.

— Если кто-то хочет занять это кресло вместо меня — прошу, — сказал Мещеряков, не отрывая взгляда от лиц вошедших. — Только этому безумцу придется взять на себя всю ответственность за последующие решения. Идти паровозом, говоря на криминальном жаргоне. А за такую смелость дают всегда больше. И дадут — выше некуда. Он единолично будет вести игру с правительством, «светиться» ярким пламенем, общаться с такой опасной личностью, как наш гость Шурахмет. Этот зверь, кстати, час назад застрелил вашего, подполковник, часового на восточном КПП. Спрашиваю еще раз — есть желающие занять это кресло?

Летун деланно зевнул и сел за один из стульев, стоящих вдоль стены. Рядом с ним примостились остальные.

— Отлично, — сказал Мещеряков. — Выбор сделан. Тогда без капризов и дурацкого гонора — у меня, мол, звезды на погонах крупнее. Дело сейчас не в чинах, а в том, чтобы сообща быстро провернуть дело и убраться на Большую Землю. Ну, это в будущем. А пока нам предстоит неприятная, черновая работа. Слушайте.

На следующий день командиры взводов ПО были направлены со своими подчиненными в роты. Личному составу было объявлено, что часть переходит на особое положение, было запрещено покидать казармы, отменены все кинофильмы, прекращены передачи местного телецентра. Было пущено сразу несколько противоречивых слухов — что командир части с начштаба бежал, прихватив предназначенные для выплаты личному составу части денег; что в Калчи приехали японцы скупать на корню курорт, часть речки Камчатка и саму часть — для того, чтобы устроить бизнес-тур-шоу «Русский солдат в тайге»; что, возможно, солдат будут использовать в качестве дичи при охоте с вертолетов.

Как не грей чайник — на костре, газовой плите или керосинке, — важен результат. И когда солдат пару раз «кинули» с завтраком, а в ужин не дали положенных пайки масла с какао, казармы загудели. «Старики» забеспокоились, что «накроется» надвигающийся дембель. В казармах мгновенно появились представители «временного совета части» и провели разъяснительную работу, итогом которой явилось подписание листочков бумаги, в которых говорилось, что «…я обязуюсь беспрекословно выполнять все распоряжения временного совета части, быть верным, преданным, стойким…». Тех, кто воззвание подписал, до отвала накормили и выдали денежное пособие, остальных заперли в оружейках, пообещав в скором будущем «разобраться по законам военного времени». Новоиспеченных защитников Калчей и прилегающих к ним окрестностей от японских интервентов поселили под охраной «крутых» в одну из казарм. Им разрешили выход в поселок, чего раньше в части, где увольнения не практиковались, не было в помине.

Мещеряков торопил события. Из Питера-Камчатского и Москвы на имя командующего части ежедневно приходили грозные бумаги и радиограммы. Адъютант в отсутствие Зобова и начштаба с заместителем, отказавшихся играть на стороне заговорщиков, отбрехивался тем, что «командир болен».

Мещерякову нужны были эксцессы. Чтобы подтолкнуть события, он, оставшись наедине с командиром ПО, заявил:

— Мне нужен поджог рейхстага.

— Чего? — не понял глуповатый «подпол».

— Повод нужен, сечешь? Не могу же я кинуть клич: бей камчадалов, потому что у них глаза узкие. Необходимо организовать в Калчах провокацию. Выбери человек пять солдат из нелояльных и ночью «найди» их тела на окраине поселка. Будет повод упорядочить местное население. Не нравится мне, что у них оружия на руках много. И замешаться между них посторонним, как два пальца обоссать. Лишние сложности нам ни к чему. Подержим их недельку в Доме культуры. И, — Мещеряков поднял палец вверх, — отбери десятка два особо крикливых. Пригодятся для устрашения.

— У нас этого добра — оружейки битком набиты. Неужели не хватит?

— К гражданскому населению особое отношение, — терпеливо пояснил Мещеряков. — Солдаты — пища смерти. Это стереотип. Убей мы сто военнослужащих — это не произведет такого эффекта, как казнь десятка гражданских. Понял?

— Понял, — хмуро сказал командир ПО. — Может, остановимся? Ну их, к такой матери, эти деньги. Нам же потом жизни не дадут. Загоняют, как зайчат.

— Послушай, подполковник, — тихо и зло сказал Мещеряков, — когда тигру предлагают стать львом, он может не согласиться — ему и в своей шкуре ништяк. Но когда у зайца выпадает шанс превратиться в царя зверей, то надо очень хорошо подумать, прежде чем отказываться. Такое бывает раз в жизни, и я свой выбор сделал. И перешагну не через десять — через тысячу голов, а своего добьюсь. И твоя голова для меня не помеха, учти. Сделал шаг — иди до конца, без оглядки.

— Да ладно тебе, капитан, — миролюбиво сказал командир ПО. — Считай, пошутил я. Прав ты, такие деньги раз в жизни появляются, да и то не у каждого.

— А чтобы ты не комплексовал, — добавил Мещеряков, — могу посоветовать: убей пару-тройку дерганых. И сразу все на свои места встанет. Потому что трое ли, три ли десятка, уже никакой разницы. Как переговоры с Зобовым?

— Орет, — покачал головой полковник. — Матом всех подряд кроет. Грозится башку всем снести.

— Отлично, — обрадовался Мещеряков. — Это и нужно. Надеюсь, все записали?

— В лучшем виде.

— Отдай кассету связистам, пусть скомбинируют «обращение сдуревшего генерала части» к правительству. Общий смысл таков: не лезьте не в свое дело, я здесь хозяин, сунетесь — кину «башку» на цель. Врубаешься? Потом выдадим это в эфир, а следом заявление «временного подпольного совета части»: сохраняем лояльность по отношению к центральной власти, эвакуируем Калчи, берем под охрану объекты, но умоляем не принимать поспешных решений, этот свихнувшийся боров готов на все. Все сообщения шифровками. Пока.