Владимир Неволин - Иметь королеву

Дима понял. Часовой делал свой бизнес, приторговывая оружием. А может, и не он, а начальник караульной роты или еще кто. Прибыльное и, в общем, безопасное занятие — когда еще пройдет инвентаризация такого складища. Ну, найдут недостачу, потрясут для приличия личный состав роты охраны, и в конце концов спишут, как пришедшее в негодность. А если есть надежная крыша — вообще ничего не будет.

Часовой умело вынул из стены склада десяток кирпичей и кивнул покупателям:

— Давайте, быстро! Да из дальних ящиков берите, чтоб незаметно было.

Троица исчезла в темной дыре. Часовой встал на углу. Теперь он был сама бдительность.

Через десять минут из дыры появился один из покупателей. Помог вылезти остальным и взвалил на плечо тяжелый мешок. Вынул из кармана и протянул часовому деньги.

— Здесь пять. В расчете?

— В расчете, — сказал часовой, заталкивая пачку за пазуху. — В следующий раз подороже будет.

— Почему? — недовольно спросил один.

— Не я банкую, — развел руками часовой, — и делиться, сам понимаешь, надо.

— Ладно, — махнул рукой другой покупатель. — Договорились. Нам бы, слышь, пулеметик. Я там присмотрел, легонький такой. И ракетку. Одну.

— Обмозгуем. Когда снова придете?

— Через неделю. Опасно тут у вас стало. Как бы не залететь.

— Не ссы, — покровительственно сказал часовой. — Сделаем в лучшем виде. Ну давайте, у меня смена через полчаса.

Он аккуратно поправил за ними «колючку», поставил на место кирпичи и возбужденно потер ладони — явно был рад удачно провернутой сделке. Потом сделал еще пару кругов по тропинке, прислонил автомат к стене склада и стал расстегивать брюки.

Часовому на посту запрещается: есть, пить, курить, разговаривать, петь, сидеть, спать, справлять естественные надобности… полные список «ни-зя» подробно перечислен в Уставе караульной службы. В учебке Диме так и не удалось до конца запомнить все, чего не должен делать часовой во время несения службы. Проще было сказать, что можно — стоять во всеоружии и лупить бдительные глаза в ожидании возможного нападения на охраняемый объект. Нельзя было много, но кто не нарушит строгие правила, если вдруг прихватило? Не в штаны же писать!

Дима быстро обошел «колючку» и, стараясь не зацепиться за ее ржавые ноготки, пролез на территорию склада. Прошел вдоль стены и, взяв автомат за ствол, выглянул из-за угла.

Первое, что ему бросилось в глаза, была сияющая в свете луны голая задница часового. Услышав шорох, он повернул голову, и Дима узрел его глаза, полные сладкой муки.

Что-либо предпринять часовой не успел. Взлетевший приклад «Калашникова» с глухим стуком обрушился на голову бедняги. Часовой слабо хрюкнул и сел задницей в им же сделанную кучу. Дима ухватил неподвижное тело за рукава кителя и поволок часового к складу. Ткнув ногой в то место, где была замаскирована дыра, он с трудом пролез в маленькое отверстие и бросил часового рядом с каким-то ящиком.

Внутри склада царила непроглядная темень. Рискуя взлететь на воздух вместе с боеприпасами, он отыскал в кармане часового спички и, тщательно прикрывая огонек рукой, огляделся.

Склад был разделен каменными перегородками на несколько отсеков. Длинные деревянные ящики с выведенными на их боках черными трафаретными цифрами и надписями перемежались с металлическими кубиками из оцинкованного железа, стойками, на которых рядами были установлены черные металлические цилиндры непонятного назначения. Дима, поглядывая на часы — до смены оставалось меньше двадцати минут — быстро прошелся по складу.

Помещение было заполнено ящиками с «калашами» разных систем — как старыми, с деревянными прикладами и длинными узкими штык-ножами, так и современными — короткоствольными, с пистолетной ручкой. Дима выбрал себе изящный легкий автомат с глушителем, навесил на ремень два подсумка с рожками и четыре лимонки Ф-1. Потом, обнаружив в углу дымовые шашки и осветительные ракеты, пожалел, что у него нет четырех рук — хотелось забрать все. Уже на выходе вспомнил про черные длинные цилиндры на стойках — и, не выдержав, прихватил один из них — может, ерунда, а может, и пригодится, там видно будет. Вылез наружу и аккуратно заложил дыру кирпичами. Теперь пусть поищут олуха-часового. Пока догадаются вскрыть склад, пока за ящиками найдут — скорее всего, по запаху… А если и найдут, то наверняка решат, что того грохнули приходившие ночью покупатели. Там наверняка недостача — четверым за неделю не унести.

Дима протащил через «колючку» умыкнутое добро, вошел в тайгу и оглянулся. Вовремя — из помещения караулки к пулеуловителю уже выходил разводящий со сменой. Подавив в себе желание дать по ним пару очередей — то-то переполох начнется — он быстро, насколько ему позволяла ноша, пошел прочь со склада.

Понемногу светало. Солнце далекими лучами отклеивало с небосвода звезды, месяц потускнел, затуманился, и призрачно белая от вечных снегов вершина Калчевского вулкана становилась розовой. Свежий ветерок немного отрезвил голову, и мысли забросать лимонками казарму подразделения охраны уступили место более взвешенным. Люди — две сотни заложников, о которых упоминал вертолетчик — вот кого следовало освободить в первую очередь. Оружейные комнаты с солдатами подождут, военный человек терпеливее и мужественнее, чем женщины с детьми. Вывести на свободу их, а там уж они растекутся по тайге вместе с мужьями-камчадалами, охотниками, для которых тайга — дом родной.

Гордость и решимость идти до конца готовы были хлынуть из Димы, как вода из переполненной джакузи. Он потуже затянул отвисший от подсумков и гранат ремень и зашагал параллельно дороге — туда, где с нетерпением ждали освободителя пленники.

В любом поселке или маленьком городке есть укромные места.

Обратная сторона Дворца культуры так же радикально отличалась от его фасада, как идея поворота вспять сибирских рек от здравого смысла. Обшарпанная, грязная, с облупившейся штукатуркой, она с видом беспризорника, вылезшего из котла для варки гудрона, грустно взирала четырьмя окошками на пустырь, заваленный кучами мусора. Свалка чадила удушливыми разноцветными дымами, и ее ландшафт напоминал долину гейзеров, но не в Кроноцком заповеднике, а где-нибудь в преисподней. Набрав побольше воздуха в легкие, Дима прошел по светло-серому пеплу вперемешку с проволокой и консервными банками, раздвинул доски в заборе и очутился на небольшом, два на два, пятачке — внебрачном сыне строителей, родивших офицерский корпус, штаб, Дворец культуры и множество беспорядочно переплетенных между собой заборов. Отдышавшись, Дима поискал в заборе щель пошире и припал к ней.

Вход во Дворец культуры охраняли пятеро автоматчиков. Быть может, им казалось, что они несут вахту бдительно и со всем рвением, но любой, даже самый лояльный командир, немедленно упрятал бы всю пятерку на «губу»: двое, отставив автоматы, резались на скамейке в карты, двое ржали, увлеченные беседой, как жеребцы, а пятый лежал на клумбе и изредка плевал в небо. Единственным, кто нес службу, был большой амбарный замок, хмуро наблюдавший с дверей за творившимся безобразием.