Томас Майн Рид - Вольные стрелки

Чудовище приближалось, щелкая зубами…

Я размахнулся и ударил каймана по голове. Но сабля скользнула по твердому черепу, и сталь жалобно зазвенела.

Тем не менее удар заставил крокодила свернуть с пути, и он пролетел мимо меня, как стрела. Я с отчаянием оглянулся назад… Какое счастье: девушки в безопасности!

Липкая чешуя задела мое бедро; я отскочил в сторону, чтобы кайман не ударил меня хвостом, которым он бил по воде.

Кайман повернулся и снова бросился на меня.

На этот раз я уже не пытался рубить, а вонзил ему саблю в пасть в расчете проткнуть глотку. Но клинок сломался, как ледяная сосулька. У меня в руках остался обломок не длиннее фута – и этим обломком я колол и резал с энергией отчаяния.

Положение мое поистине было критическим. Девушки уже выбрались из бассейна и, отчаянно крича, стояли на парапете.

Вдруг старшая, схватив с земли жердь, кинулась мне на помощь. Но не успела она соскочить в бассейн, как из-за смоковниц блеснул огонь, и я услышал выстрел. Просвистела пуля, и несколько человек выскочило из рощи. Перескочив парапет, все они побежали к бассейну.

Громкий плеск, людские голоса, звон оружия – и кайман, пронзенный двенадцатью штыками, погрузился на дно.

– Вы не ранены, капитан?

То был голос Линкольна. Вокруг меня по пояс в воде стояла дюжина солдат. Тут же был и Маленький Джек: только голова в фуражке торчала над водой… Его игрушечная сабля в полтора фута длиной тоже была всажена в мертвого крокодила.

Я улыбнулся.

– Цел и невредим, – отвечал я. – Но вы поспели как раз вовремя…

– Мы прибежали на ваш выстрел, капитан, – объяснил Линкольн. – Раз вы стреляете, значит, что-то случилось. Взяв нескольких ребят, я поспешил на помощь…

– И хорошо сделали, сержант!.. Но где же…

И я взглянул в ту сторону, где были девушки. Но они исчезли.

– Если вы про женщин, – вмешался Чэйн, – то они скрылись за деревьями.

С этими словами он вдруг повернулся и стал яростно колоть мертвого каймана штыком, восклицая:

– У, черт! Чтоб ты провалился со всем своим железным костяком! Мерзкая тварь, туда же – лезет к девушкам!.. До чего крепок, проклятый! Ах, черт возьми, да на нем не осталось ни одного живого места!

Мы вылезли на берег, и солдаты вытирали свои мокрые ружья.

В это время появился Клейли во главе всего отряда. Когда я рассказал ему все приключение, он расхохотался:

– Клянусь жизнью, – сказал он, – тут не о чем будет и докладывать! Со стороны неприятеля один убитый, а у нас даже раненых нет. Впрочем, можно будет упомянуть об одном пропавшем без вести.

– Кто же пропал? – насторожился я.

– Кто же, как не доблестный Блоссом!

– Но куда он девался?

– А кто его знает. В последний раз, когда я его видел, он прятался за какую-то развалину. Я не удивился бы, если бы он ускакал обратно в лагерь. Несомненно, он так поступил бы, если б запомнил дорогу.

И Клейли снова громко рассмеялся.

Мне и самому было трудно удержаться от смеха, ибо, взглянув в направлении, указанном лейтенантом, я разглядел нечто лунообразное, оказавшееся лицом майора.

Спрятавшись за смоковницами, он осторожно выглядывал оттуда, а в глазах застыл страх. Я видел только его лицо, круглое и блестящее, как луна, и, подобно лику луны, испещренное светом и тенью: от страха по щекам поползли красные и белые пятна.

Разобравшись в положении, майор начал с шумом и треском пробиваться сквозь кусты, ломая их, словно слон. В руках его была обнаженная сабля.

– Скверное дело, – сказал он, геройскими шагами обойдя бассейн. – И это всё? – Продолжал он, показывая на труп каймана. – А я-то надеялся, что у нас будет стычка с мексиканцами!..

– Нет, майор, – отозвался я, стараясь сохранять серьезность. – Нам, к сожалению, не так повезло.

– Не сомневаюсь, однако, – лукаво заметил Клейли, – что они недолго заставят себя ждать. Ведь до врагов донеслась наша стрельба!

Весь облик майора сразу резко изменился. Сабля медленно опустилась, и толстые красные щеки снова покрылись белыми и синими пятнами.

– Как вы думаете, капитан, не слишком ли мы углубились в эту подлую страну? Никаких мулов здесь нет. Могу вас заверить, здесь нет ни одного мула! Не лучше ли нам вернуться в лагерь?

Не успел я ответить, как наше внимание привлек внезапно появившийся человек. Майор едва не упал в обморок. Человек бежал по откосу прямо на нас.

– Клянусь честью, это гверильяс – мексиканский партизан! – с притворным ужасом воскликнул Клейли, показывая на красный пояс, стягивающий талию незнакомца.

Майор оглянулся кругом, ища, куда бы ему спрятаться в случае стычки. Он уже пробирался бочком к тому месту, где барьер был повыше, когда незнакомец бросился к нему и, обняв его обеими руками, разразился целым потоком испанских фраз, в которых чаще всего слышалось слово gracias (благодарю).

– Что он хочет сказать всей этой «грацией»? – вскричал майор, вырываясь из рук мексиканца.

Но тот не слушал его. Увидев мою мокрую одежду, он бросил майора и обрушил все свои восторги и gracias на меня.

– Сеньор капитан, – говорил он по-испански, тиская меня, как медведь, – примите мою благодарность! Ах, сеньор! Вы спасли моих детей. Как могу я выразить вам свою признательность?!

Дальше последовал настоящий букет пышных и патетических фраз, свойственных испанскому языку. В заключение незнакомец предложил мне свой дом со всем, что в нем заключалось.

В ответ на это любезное предложение я с поклоном извинился, ибо с моей мокрой одежды вода ручьями стекала на мексиканца.

Только теперь я разглядел его. Он оказался высоким, худощавым и бледным стариком с умным, типично испанским лицом. Волосы у него были коротко подстрижены и совершенно белые, а усы – черные, с еле заметной проседью. Под черными, как агат, бровями блестели живые глаза. Одет он был в короткий белый жакет тончайшего полотна, с таким же жилетом и брюками, затянутыми по талии ярко-красным шелковым поясом. На ногах – зеленые сафьяновые ботинки, а на голове – широкополая соломенная шляпа.

Хотя такой костюм характерен для Латинской Америки, но всем своим видом и манерами старик напоминал настоящего европейского испанца.

В ответ на излияния старика я на лучшем своем испанском языке выразил сожаление по поводу страха, пережитого его дочерьми.

Мексиканец поглядел на меня с изумлением.

– Как, сеньор капитан? Судя по вашему выговору, вы иностранец?..

– Иностранец? То есть вы хотите сказать – в Мексике?

– Да, сеньор. Разве это не так?

– Ну, конечно, – ответил я с улыбкой, в свою очередь недоумевая.

– А давно вы служите в армии, сеньор капитан?

– Нет, совсем недавно.

– Как вам понравилась Мексика, сеньор?