Михаил Козаков - Солдаты невидимых сражений

В ходе следствия были нащупаны следы к двум машинисткам из Полевого штаба в Серпухове, тем двум кулуарным шпионам в Полевом штабе, о которых говорилось в заключении члена Реввоенсовета Республики С. И. Гусева. Эти машинистки снабжали шпионской информацией членов организации.

Оказалась шпионкой и Евгения Иосифовна, а не Елена Осиповна, как ее умышленно называл в своей записке Роменский. Шпионские сведения, получаемые от генерала Бабикова, эта сорокасемилетняя дама, жена бывшего помещика, дворянина Лебедева, служившая в канцелярии Военно-законодательного совета, передавала Роменскому.

Особому отделу в результате мер следственного и оперативного характера стали известны общефронтовой пароль, которым пользовались агенты интервентов и белогвардейских генералов, пароль для перехода линии боевых действий на Западном и Северном фронтах, а также пароль к предателю Герцу, который занимался переправкой деникинских агентов через фронт.

Сотрудниками Особого отдела был арестован проживавший в Москве нелегально Василий Васильевич, курьер Колчака, оказавшийся Мишиным. Чтобы замести следы, он изменил внешность, сбрил свою рыжеватую бородку и сменил желтую кожаную куртку на костюм и демисезонное пальто.

Менжинскому и Артузову также стало известно, что скрывшийся от ареста член штаба Тихомиров изыскивает возможность нападения на ВЧК силами роты огнеметчиков и отряда Главсахара, где еще сохранились члены и агенты белогвардейской организации.

Наконец, чекистам, и прежде всего Горячему-Кудеяру, удалось установить, что скрывающийся в Сходне генерал Стогов имеет своих людей в Серпухове, что на связи с ними состоит некий Петр Федорович, проживающий по Новинскому бульвару в доме № 10.

Менжинский и Артузов работали буквально дни и ночи. В архивном деле о штабе добровольческой армии Московского района сохранились документы, свидетельствующие, что Вячеслав Рудольфович работал в ВЧК даже в октябрьские праздники девятнадцатого года. Так, седьмого и восьмого ноября он вновь допрашивал Роменского по поводу фронтового пароля и пароля к Герцу. Написал заключение об окончании следствия по делам заговорщиков.

Ведя следствие по делу заговорщической организации, Менжинский и Артузов стремились доказать не только вину активных участников организации, но и невиновность людей, случайно попавших в засады на квартирах заговорщиков, или людей, оклеветанных врагами. Участники заговора, стоя одной ногой в могиле, стремились всячески оговорить, оклеветать честных людей из числа старых военспецов, ставших на сторону народа, истинных патриотов своей Родины. Так, например, враги пытались оклеветать ученика и последователя Н. Е. Жуковского, преподавателя высшей математики на высших стрелковых курсах Соколовского. По клеветническим наветам Соколовский был арестован. Но следствие быстро установило его невиновность и непричастность к делу. 30 ноября в кабинете Артузова состоялась беседа Менжинского с Соколовским.

— Товарищ Соколовский, я приношу вам извинение за то, что пришлось вас задержать и заставить некоторое время заниматься изучением не высшей математики, а наших порядков на Лубянке.

— Я вас, товарищ Менжинский, прекрасно понимаю. Прежде всего прошу распорядиться, чтобы мне вернули книгу Николая Егоровича Жуковского «Механика» — исключительно редкий экземпляр!

— Книгу вам обязательно вернут. К делу вы не причастны и сегодня будете освобождены.

— Благодарю вас. Я как специалист преследую исключительно пользу науки. Еще раз благодарю вас за ваше любезное предложение о передаче мне личной посылки. Посылку эту я получил.

— Желаю вам, товарищ Соколовский, успеха на почве служения науке. До свидания.

— Желаю вам успеха в вашем деле. До свидания.

И Соколовский, конечно, был не единственный честный человек, оклеветанный врагами. Многие задержанные засадами на квартирах заговорщиков были освобождены, как непричастные к контрреволюционной военной организации белогвардейцев.

Разгромив белогвардейцев под Орлом и Воронежем, Красная Армия перешла в наступление по всему Южному фронту. Успехи на Южном фронте вдохновили бойцов Красной Армии под Петроградом. Войска Юденича были разбиты. Их небольшие остатки бежали в Эстонию. Шпионская сеть Поля Дюкса в Петрограде и штабе 7-й армии была разгромлена. Подпольное кадетско-буржуазное правительство было арестовано. Дзержинский возвратился в Москву.

Настала очередь полной ликвидации шпионской сети, созданной в Москве и Подмосковье агентами Деникина и интервентов.

В начале зимы Менжинский и Артузов докладывали Дзержинскому схему организации и план операции по снятию шпионской сети и остатков белогвардейского подполья. План, рожденный месяцем напряженной работы и уложившийся на листе писчей бумаги, был рассмотрен и принят. В один из зимних дней шпионы — генералы и рядовые — оказались за решеткой.

Разгром повстанческой и шпионской организации, осуществленный Особым отделом ВЧК, еще больше укрепил тыл Красной Армии и способствовал ее окончательной победе над белогвардейцами и интервентами.

В послужном списке Яна Карловича Берзина есть пометка:

«Прибыл в распоряжение председателя ВЧК Дзержинского. 20 ноября 1920 года».

Однако первое знакомство Берзина с «Железным Феликсом» относится к 1917 году. После Февральской революции Берзин был членом партийного комитета в Выборгском районе Петрограда, затем во главе рабочего отряда дрался с юнкерами, редактировал латышскую большевистскую газету «Крея циня». В это время Феликс Эдмундович осуществлял связь с В. И. Лениным, находившимся в Разливе, был избран в секретариат ЦК РСДРП(б), проводил подготовку вооруженного восстания.

Военно-революционный центр по руководству восстанием, куда входил Дзержинский, был тесно связан с партийными комитетами всех районов Петрограда.

Дзержинского Ян Карлович увидел в Смольном. Именно Дзержинскому доверила партия в эти бурные дни Великой Октябрьской социалистической революции охрану Смольного; в распоряжении «Железного Феликса» находились все виды связи с рабочими районами.

Берзина поразили умные, с голубоватым металлическим блеском проницательные глаза Феликса Эдмундовича. Поразила деловитая сдержанность, за которой угадывалась бьющая через край энергия. Собственно говоря, он уже немало знал о Дзержинском. Феликс Эдмундович был на тринадцать лет старше Берзина; как революционеров их связывала некая общность политической биографии. Оба прошли большую школу подпольной революционной работы, оба сидели в тюрьмах, оба побывали в Александровском централе под Иркутском (хоть и в разное время), оба совершили побег из сибирской ссылки. Жизненный путь каждого из них насыщен событиями большой социальной значимости.