Михаил Козаков - Солдаты невидимых сражений

Марков не собирался с места в карьер требовать от Павла полного отчета. Наоборот, полковник ждал, не попросит ли он сам о чем-нибудь, что необходимо сделать немедля, что не может быть отложено на завтра.

Вкратце изложив суть полученного задания, Павел сказал:

— Время у нас есть. Если б я сам искал Станислава Курнакова, сколько б мне потребовалось? Минимум дней десять. И сроков они не устанавливали.

Марков согласился, что не меньше, и спросил:

— А тебе не приходило в голову, что Курнаков — это Зароков?

— Была такая мысль.

— Зароков-то исчез, — сказал Марков. — А твой друг Дембович, он же Куртис, к сожалению, помер. Сгорел в собственном доме. И как говорится, унес с собой в могилу все, что знал. А знал он немало.

Владимир Гаврилович встал, поправил съехавший набок галстук.

— Ладно, я ушел. Отдыхай. Завтра приедем с Иваном Алексеевичем. — И вместо «до свидания» сказал свою любимую поговорку: — На неделю не напьешься, а на год не насмотришься…

— Между прочим, — остановил его Павел, — все хотел вас спросить: чемоданчик-то тем моим симпатичным вагонным жертвам вы вернули?

— Что, совесть мучает? — с шутливой суровостью спросил Марков и успокоил: — Давно. Не мы вернули — милиция. Теперь органы охраны общественного порядка имеют в лице пострадавших супругов самых горячих почитателей.

Они посмеялись от души, и Марков уехал, захватив с собой «Спидолу».

Оставшись один, Павел вышел побродить, но скоро захотелось спать, и он лег, распахнув перед этим все четыре окна в комнате.

Иван Алексеевич Сергеев и Марков приехали на следующий день в обед. Генерал побыл часок и уехал, а Владимир Гаврилович остался до утра.

Полковник сказал, что Станислав Курнаков, он же Михаил Зароков, он же Тульев, обнаружен в городе К. Работает мастером в ремонтной радиомастерской.

Специалисты, тщательно изучив содержимое «Спидолы», установили, что заключенные в ней таблицы являются только частью шифра. Ясно, что ключ к шифру надо искать у Курнакова.

Павел подробно рассказал о своих закордонных днях. Магнитофон терпеливо фиксировал его повествование. Потом подытожили.

Первый тур закончился. Начинался второй.

Частный план, выработанный ими на ближайшие два месяца и являвшийся фрагментом общего плана, рассчитанного на более отдаленное будущее, исходил из того, что Зароков-Курнаков, восстановив связь со своим центром, должен активизировать разведывательную деятельность.

— Что же у нас получается? — самому себе задал вопрос полковник Марков. — Он, конечно, обрадуется посылке, но… — полковник поднял глаза на Павла, — но обрадуешь ли его ты?

— Вы думаете, все-таки подозревает? — спросил Павел.

— Предположим.

— Лично меня он вряд ли опасается. Я всю дорогу бегал от него без оглядки, он скорей считает, что я сам его боюсь.

— Это верно. Но нам не будет известно, какие инструкции насчет тебя даст ему центр. Ведь, судя по твоему рассказу, они там не очень-то тебе доверяют.

— Тоже верно, — согласился Повел. Добавить ему было нечего.

После недолгого раздумья полковник продолжал:

— Будем исходить из худшего. Скажем, так… У тебя задача одна — добыть ключ к шифру. А Курнаков не хочет приблизить Бекаса, предпочтет держать на расстоянии. Как ты его отыщешь?

— Придется Бекасу переквалифицироваться в домушники, — сказал Павел.

— Пожалуй, придется. — Марков улыбнулся, но тут же снова стал серьезным. — Задача твоя ближайшая — легче всего, что было, но всегда учитывай одну неприятную возможность: вдруг он решит избавиться от тебя.

— Ну-у, Владимир Гаврилович, в его-то положении — да на такое дело…

— Рассуждай как хочешь, а Дембовича-то он собственной рукой подпалил. Так что будь начеку.

Замолчали. Павел, рассеянно перекатывая в губах спичку, глядел в окно. Потом сощурил глаза, вынул спичку изо рта, посмотрел на Маркова как-то вопросительно.

— Знаете, Владимир Гаврилович, я забыл вам одну вещь сказать. Может, сыграть роль…

— Так говори.

— Отец нашего подопечного умер.

— Как ты об этом узнал?

— Видел некролог в парижской газете на русском языке.

Маркова эта весть явно заинтересовала. Он спросил:

— Покойный был уже не у дел?

— Да. Насколько знаю, его съели.

— Интересно, интересно, — оживился полковник. — Газету запомнил?

— Да.

— И число?

— Четырнадцатое сентября.

— Обязательно добудем. Определенно пригодится.

Павел встал, прошелся, остановился перед Марковым.

— Владимир Гаврилович, тогда у меня просьба…

— Имеешь право.

— Дайте мне вырезку из газеты, когда найдете. Некролог.

— А тебе зачем?

— Вы же когда-нибудь покажете ее ему?

— Пожалуй.

— Так давайте покажу я. В подходящий момент. Это будет выстрел в десятку. Я постараюсь.

Марков засмеялся.

— Психологические этюды покоя не дают? Ох, Павел, Павел!

— Нет, серьезно! — как будто опасаясь, что Марков сочтет его просьбу недостойной внимания, воскликнул Павел.

Но Владимир Гаврилович, кажется, понял его.

— Ладно, получишь. Только не пускай ее в ход преждевременно…

Было уже очень поздно. Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по спальням.

Утром Марков уехал в Москву.

У старшего лейтенанта Павла Синицына образовалось дней девять-десять, которые он мог использовать по личному усмотрению. Они пролетели очень быстро.

Взяв из окошечка справочного бюро листок с адресом, который был ему известен без того, Павел отправился на квартиру Курнакова. Все следовало делать естественно. Вдруг спросит, как Павел узнал адрес…

Хозяин ветхого деревянного домика, седой низенький дядька пенсионного возраста, но выглядевший гораздо крепче своего домовладения, сообщил, что Станислав Иванович сейчас на работе, и объяснил, как найти мастерскую.

Судя по всему, работа в этой мастерской была, что называется, не бей лежачего. Либо в городе радиоприемники не ломались, либо их вообще не было по причине поголовного увлечения телевизорами. Так или иначе, но Павел целый час дежурил поблизости, ожидая, не выйдет ли Курнаков на улицу, и ни одного клиента не увидел.

В чемодане у него лежала «Спидола», и можно было предложить себя в качество удрученного клиента, но если окажется, что мастер там не один, и если предположить, что они изголодались по ремонту, то это не годится. Лучше будет организовать сцену встречи старых друзей. Станислав наверняка подхватит.

Павел вошел в мастерскую.

В первой комнате, разделенной надвое широким барьером-прилавком, никого не было. За хлипкой фанерной дверью слышались мужские голоса. Павел постучал по прилавку костяшками пальцев.

Дверь открылась. За нею стояли рядом двое в синих халатах, один помоложе и пониже, другой постарше и повыше. Павел глянул на высокого, развел руки во всю ширь и закричал как в лесу: