Мария Колесникова - Гадание на иероглифах

Мукден напоминал шкатулку, где ящик вкладывается в ящик: здесь имелся старый, или Китайский, город с лабиринтом узких и кривых улочек и переулков-хутунгов; сердцевиной старого города был Шэньян с его огромным шумным базаром; а сердцевиной Шэньяна являлся «китайский кремль», обнесенный высокими и толстыми стенами из черного кирпича; в центре «китайского кремля», куда вели арочные ворота с крылатой надворотной башней, стоял обширный императорский дворец с желтой черепичной крышей и затейливыми башенками. «Сердцевиной» императорского дворца надлежало считать самого императора Маньчжоу-Го. Но наши десантники еще 19 августа задержали Пу И на мукденском аэродроме.

Тогда же, в августе 1945 года, в императорском дворце разместился политотдел штаба фронта. Неподалеку находился штаб 6-й гвардейской танковой армии, занявшей город.

Мы, востоковеды, жили в фешенебельной гостинице «Ямато». Все здесь было приспособлено под японский вкус: раздвижные бумажные перегородки, желтые циновки-татами на полу, низенькие лакированные столики, за которыми сидят, привалившись на гору плоских подушечек. Спали на нарах, в своеобразных раздвижных шкафах, где находилась постель: толстый тюфяк, пышное шелковое одеяло. И деревянная подпорка для шеи (чтоб не испортить прическу). В ванной комнате, в шкафу висели женские кимоно в белых хризантемах — их следовало надевать после купания. Мне предстояло окунуться с головой в японский образ жизни, и конечно же в китайский, который сейчас в Маньчжурии становился преобладающим. В интересах дела. Поскольку познать — значит пережить, отождествиться в некотором роде с тем, что познаешь.

Днем вместе с другими японистами и китаистами я находилась в императорском дворце: нам поручили разобраться в захваченных японских документах, отобрать наиболее ценное. Кроме того, мы писали плакаты, листовки, обращения, помогали двадцати пяти местным газетам, шести журналам и разного рода бюллетеням. Иногда кому-нибудь из нас приходилось выступать устно перед населением.

От нас требовали не только знания восточных языков; мы должны были усвоить историю, экономику и культуру стран Дальнего Востока, особенно Северо-Восточного Китая, то есть Маньчжурии, знать театр военных действий.

Меня привлекала самобытная культура этих стран, их яркая и трагичная история. Особенно интересовала Маньчжурия — своеобразный очаг многовековых международных противоречий, приводивших всякий раз к большим историческим потрясениям.

Война кончилась. Вот-вот начнется демобилизация. Вернулось ощущение полузабытых мирных дней. Из института прислали письмо, посоветовали не терять даром времени: готовить диссертацию о Маньчжурии. Прямо на месте! Я приступила к работе, стала накапливать материал, и загадка маньчжуров не переставала мучить меня. Кто они, маньчжуры, откуда взялись? Как этому малочисленному военному союзу тунгусских племен удалось легко покорить многомиллионный Китай с его тысячелетней культурой и свыше двух с половиной веков держать его в рабстве? Конечно же тут крылась тайна.

До сих пор я не встречала ни одного маньчжура. Где они, эти основатели династии Цин, жестокие властители, так и не растворившиеся до наших дней в китайской массе, не утратившие окончательно ни свой язык, ни свою письменность?.. Я видела их вертикальное письмо, напоминающее старомонгольское или древнеуйгурское. Я даже знала немного их звучный язык, не похожий ни на какой другой. Например, небольшая река называется — бира, а море — мезери. Тайга — воцзи… У меня с детства была страсть к языкам. Это, наверное, и сделало меня японисткой, но, помимо японского, я вгрызалась и в китайский, и в монгольский, и в корейский.

Когда стали поговаривать об отводе наших войск из Маньчжурии, забеспокоилась: так и не увижу маньчжуров!

— Раздобудьте мне хоть одного маньчжура! — сказала я лейтенанту Кольцову из советской комендатуры в Мукдене. — Ведь приходят же они к вам с какими-нибудь просьбами?.. Маньчжурский язык здесь считался государственным, но я не нашла ни одного человека, который бы говорил на нем.

Кольцов замялся:

— Видите ли, Вера Васильевна, тут такое дело… маньчжуров, по-моему, в природе не существует.

— Как то есть?! — изумилась я.

— Очень просто. Приходит к нам в комендатуру этакий гражданин в синем халате и заявляет: «Прошу вернуть мне мою национальность! Японцы переименовали меня и всю нашу китайскую деревню в маньчжуров. А когда я однажды назвался китайцем, меня избили бамбуковыми палками…» Вот так-то. Японцы отняли у здешних китайцев не только землю, но и национальную принадлежность. Боюсь, не отыщем мы в Маньчжурии ни одного настоящего маньчжура.

Этот факт, признаться, сильно поразил меня: а я-то воображала, будто хорошо знаю Маньчжурию! Оказывается, здесь до последнего времени существовало узаконенное рабство, продажа людей. Китайцам запрещалось употреблять в пищу рис… А куда все-таки девались маньчжуры, исконные обитатели здешних мест?

Что я знала о них? На севере Ляодунского полуострова испокон веков обитали различные по этническому составу охотничьи тунгусские племена. Китайцы называли их «маньчжоу». В конце XVI века вождь одного из племен — Нурхаци объединил маньчжуров, стал во главе военного союза и выступил походом в отдаленные земли. Он мечтал покорить Китай. Но осуществить мечту удалось другому маньчжурскому хану — Фулиню, или Шуньчжи. Случилось это в 1644 году. С тех пор на китайском престоле утвердились маньчжурские императоры, вплоть до революции 1911—1913 годов, когда последний император Цинской династии Пу И вынужден был отречься от власти. Так закончила свое существование маньчжурская династия. Пу И подобрали японцы. Под видом восстановления законных прав Пу И захватили Маньчжурию («фамильные владения маньчжурских императоров»), а властолюбивого Пу И сделали «императором» марионеточного государства Маньчжоу-Го, основанного будто бы на сотрудничестве маньчжуров и японцев. Официальные документы здесь публиковались как на маньчжурском, так и на японском, но отнюдь не на китайском.