Эжен Сю - Тайны народа

Вскоре послышались вдали звуки кимвалов и арф. Это друиды и жрицы с острова Сен шли к месту жертвоприношений. Впереди шли барды в длинных белых туниках, перехваченных бронзовыми поясами, с дубовыми венками на головах. Они воспевали, аккомпанируя себе на арфах, единого бога, Галлию и ее героев. За ними двигались оваты с факелами и топорами, ведя закованного в цепи Дауласа, приговоренного к казни. Затем шествовали друиды в длинных белых одеяниях с пурпуровыми полосами, также с дубовыми венками на головах. Среди них шел Юлиан, счастливый и гордый, радостно идущий навстречу смерти, чтобы соединиться с Армелем и странствовать вместе с ним по неизвестным мирам. Наконец, показались замужние жрицы в белых туниках с золотыми поясами и девять девственниц с острова Сен в черных туниках, опоясанных бронзовыми поясами, с обнаженными руками, зелеными венками на головах и золотыми арфами. Гена шла впереди остальных жриц. Взглядом и улыбкой она отыскивала своего отца, мать и родных. Жоэль со всей семьей стоял в первом ряду. Глаза родителей встретились с взглядом дочери, сердца их устремились друг к другу…

Друиды расположились вокруг камней алтаря. Барды прекратили свое пение. Один из оватов сказал народу, что, если кто-либо хочет напомнить о себе тем, кого любил и кто ушел из этого мира, пусть положит на костры письма или приношения. После этих слов многие родственники и друзья умерших благоговейно приблизились к кострам, кладя на них письма, цветы и другие вещи, которые должны были в том мире снова получить свой прежний вид, как и тела сожженных людей. Но никто ничего не положил на костер, предназначенный для убийцы. Насколько Юлиан имел гордый и сияющий вид, настолько Даулас был принижен и трепетал от страха. Юлиан мог с радостью надеяться на продолжение своей чистой и безупречной жизни, убийце же должна была представляться и будущая жизнь, запятнанная преступлениями…

Когда возложены были на костры все приношения и посылки умершим, наступила глубокая тишина. Оваты подвели Дауласа, закованного в цепи, к гигантской клетке и поставили его, связанного по рукам и по ногам, у подножия костра. Сами они встали возле с топорами в руках. Талиессин, старейший из друидов с длинной белой бородой, подал знак одному из бардов. Тот заиграл на своей трехструнной арфе и запел, указав толпе рукой на убийцу:

— Вот Даулас из племени Морлеха. Он убил Гуарне из того же племени. Убил ли он его в открытом бою, как храбрый храброго? Нет, он убил его как подлец. В полдень, когда Гуарне спал на своем поле под деревом, Даулас подкрался к нему с топором в руке и одним ударом сразил свою жертву. Маленький Ерик из того же племени, сидевший на соседнем дереве и срывавший там плоды, видел убийство и узнал потом того, кто совершил его. Вечером того же дня оваты схватили Дауласа, и он сознался перед друидами в том, что совершил. Тогда старейший из друидов сказал: «Именем Гезу и Теутатеса, слушай! Искупительная кровь убийцы приятна для Гезу. Ты возродишься в новом мире, но твоя новая жизнь будет ужасна, потому что ты был жесток и низок. Если и в новой жизни ты будешь таков же, ты снова умрешь, чтобы возродиться еще более несчастным… и так без конца. Но если ты будешь добр и храбр в новой жизни, то умрешь, чтобы возродиться более счастливым… и так далее, без конца!»

Затем бард обратился к убийце, испускавшему крики ужаса:

— Так говорил друид! Даулас, ты сейчас умрешь и снова увидишь свою жертву. Она ждет тебя!

Весь народ содрогнулся от ужаса при этих словах. А бард продолжал, повернувшись к костру:

— Даулас, ты умрешь! Насколько приятно смотреть на доблестных мужей, добровольно идущих на смерть, настолько же недостойны встречать последний взгляд толпы такие люди, как ты. Вот почему ты умрешь и сгоришь в клетке, имеющей подобие человека, — ты сам, совершив преступление, не более как внешнее подобие человека. — И бард вскричал: — Во имя Гезу! Во имя Теутатеса! Слава, слава доблестным! Позор низким людям!

Все барды, аккомпанируя себе на арфах и кимвалах, запели хором:

— Слава, слава доблестным! Позор, позор негодяям!

Тогда оват взял священный нож и вонзил его в тело убийцы, которое после этого было брошено в клетку. Арфы и кимвалы загремели, и все племена громко повторили последние слова барда:

— Позор негодяям!

Костер запылал. Одну минуту в огне виднелась еще огромная человеческая фигура, похожая на огненного великана. Через несколько минут на месте костра Дауласа осталась только кучка золы.

Тогда на костер, где лежал труп Армеля, взошел с сияющим лицом Юлиан. На нем было его лучшее платье: одежда из тонкой материи с белыми и голубыми полосами, стянутая кожаным поясом. На поясе висел длинный нож, коричневый шерстяной плащ с капюшоном был застегнут на левом плече, голову его украшал дубовый венок. В руке он держал букет из вербены. Выражение лица его было сильное и ясное. Как только он взошел на костер, раздались звуки арф и кимвалов, и бард запел:

— Кто это? Это доблестный Юлиан из семейства Жоэля, вождя карнакского племени. Он богобоязнен и любим всеми, трудолюбив и храбр. Он убил Армеля, но не из ненависти, так как нежно любил его, а в состязании на храбрость, как истый бретонский галл, любящий состязаться с равными и не страшащийся смерти. Армель ушел из нашего мира, и Юлиан, клявшийся не расставаться с ним, желает идти к своему другу. Слава Юлиану! Слава верующему в слова друидов! Он знает, что дети всемогущего никогда не умирают, и приносит свою чистую и благородную кровь Гезу. Слава и счастье Юлиану! Он был добр, справедлив и мужествен, и он возродится еще более счастливым, чем был здесь. Душа его с каждой новой жизнью будет облекаться в новую оболочку, как тело на нашей здешней земле одевается в новые одежды. О вы, гордые галлы, для которых нет смерти! Оторвите взгляды ваши от земли и поднимите их в небесную ширь! Разве вы не видите целые вереницы таких же бессмертных, как и вы, уносящихся под эгидой Теутатеса из мира, в котором они жили, в другие миры, где они возродятся для новой жизни? О, какие чудные, неведомые страны ожидают нас всех, и мы будем носиться по ним с нашими друзьями и родными, раньше нас покинувшими этот мир!

Нет, мы не смертны! Наша жизнь измеряется тысячами тысяч веков, как существуют на небесном своде тысячи тысяч небесных светил, этих таинственных, вечно новых и непохожих друг на друга миров, которые мы будем населять одни за другими…

Пусть страшатся смерти те, кто, веруя в ложных богов греков, римлян и евреев, считают, что человек живет только один раз, а затем душа его, лишенная тела, будет вечно мучиться в аду или наслаждаться в раю! Пусть страшатся смерти те, кто ждет за рубежом жизни найти вечный покой!