Лев Кассиль - Чаша гладиатора (с иллюстрациями)

Знакомое лицо с большими, широко в наклон расставленными глазами, на всю жизнь запавшими в память, смотрело на Незабудного немного сверху, почти в упор. И опять что-то неуловимо знакомое проступало в бронзовых чертах, как просквозило сейчас в надписи «Григорий Богданович Тулубей». Так вот как составил тайное прозвище свое человек, похороненный на старом кладбище в Генуе. По отцу своему, по собственному имени и фамилии. Артем стоял и вспоминал: когда-то, лет пятьдесят назад, работал с ним на шахтах энергичный и ловкий Богдан Анисимович Тулубей. Они с ним дружили. Неужто тот человек, которого Артем вырвал в итальянском городе из лап гитлеровцев, был сыном Богдана Тулубея? Долго и молча стоял, держа в руке шляпу, прижатую к груди, Незабудный у памятника Григорию Тулубею. И чуть поодаль, не решаясь приблизиться, притихли два друга - Сеня Грачик и Сурен Арзумян. Они еще не понимали, что произошло, но чувствовали, что огромный человек и удивительный силач, с которым они только что познакомились, нашел сейчас что-то очень для него важное и дорогое.

- Ну спасибо вам, хлопцы! - проговорил, тряхнув головой и глубоко насовывая на нее шляпу, Артем. - Спасибо, что проводили. Не знаете, директор ваш у себя?

- Он у себя в кабинете… Сегодня первый день после каникул. Он уже, верно, давно тут. Мы вас проводим.

Мальчики распахнули было дверь перед Незабудным и собирались уже проскочить за его просторной спиной, но тут же были выставлены на улицу сердитой нянечкой Феней:

- А вы куда? Пришли ни свет ни заря. Ваша смена вторая, а вы чего спозаранок лезете?.. Вы, гражданин, проходите. Вон третья дверь налево.

Директор школы имени Тулубея Глеб Силыч Курзю-мов, которого школьники, с легкой руки остроумца Суре-на, прозвали «Хлеб кислый с изюмом», как будто бы ничему не удивился. Ни рост пришедшего, ни то, что он прибыл из Парижа, - ничто не поразило Глеба Сильгча. Глеб Силыч вообще никогда ничему не удивлялся или не считал нужным показывать, что удивляется. Он все принимал как должное и обыкновенное. В этом была его педагогическая система. «Удивляться может только тот, кто мало что знает», - объяснял он. Если бы вдруг явился к нему какой-нибудь новый родитель и сказал: «Я, видите ли, только что прибыл с Марса и прошу принять моего марсиянчика к вам в школу», и тогда бы, наверное, Глеб Силыч не удивился, а только спросил: «А как у него там, на Марсе, с успеваемостью было? Справку об оспопрививании имеет?» Ничему не удивился и сейчас Глеб Силыч, только сказал:

- Вы бы присели. - И повторил приглашение, так как не заметил, что Незабудный уже давно расположился на стуле перед ним и высится над столом сидя.

Артем стал было рассказывать ему историю Пьера, но Глеб Силыч извинился и сказал, что очень торопится сегодня и с деталями готов более пунктуально ознакомиться в следующий раз или при случае, А пока он хотел бы поинтересоваться документами поступающего, если таковые имеются. Кое-что у Артема имелось. Он еще в Москве запасся чем нужно. И Пьер Кондратов был принят в шестой класс Сухоярской школы имени Григория Тулубея.

Мальчики терпеливо ждали Незабудного у подъезда школы.

- Записали? - спросил Сеня.

- Зачислен, - ответил Незабудный. - А директор у вас, видно, хлопчики, строгий.

- Хлеб кислый с изю… - начал было Сеня, но получил тотчас потайной тумак в спину от приятеля и смолк.

- Ну, а теперь, хлопчики, ведите меня в исполком, - попросил Артем, - Где он тут у вас?.. Значит, как сказали председателю фамилия - Тулубей?

По дороге мальчиков уже окончательно разобрало любопытство. Они шли по бокам от исполина-незнакомца, переглядывались за его спиной и шушукались где-то на уровне его локтей, мерно качавшихся в такт шагу и глухому стуку ударяющейся о землю трости.

Наконец Сеня не выдержал:

- Дядя, а вы сами кто?

- Незабудный. Слыхал про такого?

- Еще бы! - поспешно сказал Сурен. - Это такой был борец.

Сеня тоже не дал маху:

- А я в старом журнале «Нива» у нашей хозяйки на квартире портрет видел и читал - чемпион чемпионов. Он сам помер давно. А вам тот Незабудный кто был? Родственник? Дедушка?

- Человек сам себе дедушкой не бывает, - ответил добродушно Артем Иванович и погладил усы. - Живой я покуда, хлопчики. Хотя, свободно, может быть, ты прав. Да, я тому Незабудному сын блудный. Складно сказал? Незабудный - сын блудный…

- В рифму, - согласился Сурен.

- Вот именно, что в рифму. Сам я, хлопчики, и есть тот самый Незабудный.

Мальчики только рты поразевали, еще не совсем веря…

Когда Незабудный скрылся в подъезде исполкома, они, подсаживая друг друга, влезли на ограду. Им интересно было, как примут власти такого знаменитого человека.

- Эх, как он тебя: раз - и фюйть на балкон, - хихикнул Сурен. - Вот бы Ксанка видела!

- А я и сам трошки подскакнул и подтянулся.

- Да, «подтянулся»! А сам чуть реву не дал.

- Это кто, я? Сбрехни еще что! А вот ты скажи, почему он у бюста расстроился. Даже заплакал. Видел?

- Я это и без тебя заметил.

- По-твоему, это тот самый Незабудный? Ты как считаешь?..

Между тем Артем вошел в коридор. Он остановился у двери со строгой дощечкой:

«Председатель исполкома т. Тулубей Г. П.».

Опять вспомнил Артем, что был у него в молодости товарищ, штейгер в шахтах, Богдан Анисимович Тулу-бей, тоже рослый, плечистый и статный человек. Но кто же тогда этот Тулубей - Г. П., председатель исполкома? Однофамилец, что ли? Он постучал и вошел.

Секретарь, плюгавенький и сверх меры многозначительный, вскинул недовольно очки на Артема.

- Я к председателю… Председатель у себя?

- Товарищ Тулубей сегодня не ожидаются, - сказал секретарь. - На стройке председатель. День, товарищ, сегодня вообще у нас не приемный. Приема посетителей нет. Он, перегнувшись через стол, с опаской и любопытством глянул под ноги вошедшему: не стоит ли тот на чем-нибудь.

- Вы, извините, по какому вопросу?

Артем изложил свое дело. Объяснил, что приехал на неделю раньше назначенного. Очень уж не терпелось скорей попасть в родные места, да и приемному сынишке надо в школу, чтобы он со всеми вместе втянулся с первых дней после каникул. Пока остановился с сыном в общежитии для приезжих. Отвели угол. Багаж еще на вокзале. Вот только чемоданчик захватил с одной шту-ковинкой.

- Теперь понятно, - удовлетворенно сказал секретарь. - Возвращенец. Проще сказать - репатриант. О вас нам было уже указание из центра на имя председателя. Через меня проходило. Но не ждали в этот срок.

- Домик у меня тут был. За терриконом. Мать моя в нем проживала. Как мне сказали, померла перед войной. Вот могилу хочу найти, да и тоже со временем туда…

- Насчет могилы также не скажу определенно. Вопрос решался в смысле переноса кладбища. Возможно, и домик ваш бывший, - он сделал нажим на «бывший», - помечен на снос. Я после посмотрю в списке. Уже некоторых выселяем.