Поль д'Ивуа - Невидимый враг

В этот день на крейсере не скучали, все с нетерпением ожидали наступления ночи. Какими только проклятиями, какими ругательствами не награждали солнце в этот день марсовые за то, что оно двигалось слишком медленно. Его сравнивали и с гусеницей, и с черепахой, со всеми самыми неуклюжими животными. Но солнце не обращало на это никакого внимания и закатилось в тот же час, как и накануне. Тогда матросы немного успокоились. В тропических странах сумерки продолжаются недолго, и почти сразу же после заката солнца темнеет. Поэтому назначенные в шлюпку люди стали тотчас же готовиться к ночной экспедиции. На море спустили шлюпку, в ней поместили восемь матросов, боцмана и лейтенанта Бэтхерста. На носу укрепили красный фонарь, чтобы можно было следить с палубы за всеми движениями шлюпки. Офицеры, матросы и юнги толпились у поручней, следя за красным огоньком, скользившим по воде. Шлюпка остановилась в нескольких кабельтовых, особенно далеко отплывать не было надобности, так как корсар не назначил определенного пункта. Матросы молчали. Темнота казалась еще гуще вокруг небольшого пространства, освещенного красным светом фонаря. Все внимательно вглядывались в темноту, но кругом все было тихо, и ничто не указывало на приближение корсара. Так прошел час.

— Должно быть, этот Триплекс посмеялся над нами, — проворчал лейтенант. — Надо отправляться назад. Люди все равно убедились, что тут нет никакой чертовщины. Иначе тут таинственный дух вошел бы с нами в сообщение.

Но он прервал речь на полуслове. Возле кормы послышался легкий скрип, как будто от прикосновения к железному кольцу железного крючка. Все обернулись, но море было совершенно спокойно. И вдруг справа от них оно заволновалось, и какой-то предмет вылетел из воды и с сухим стуком упал на дно лодки. Матросы в ужасе отшатнулись, так что лодка сильно закачалась.

— Ни с места! — крикнул лейтенант.

Матросы по привычке повиновались.

— Никому не двигаться! — проговорил лейтенант. — Я посмотрю, что это такое. Вероятно, летучая рыба.

Объяснение было вероятным. Действительно, летучие рыбы выскакивают иногда из воды и могут пролететь в воздухе двадцать, тридцать, даже пятьдесят метров. Все моряки это отлично знают.

Мистер Бэтхерст нагнулся и поднял со дна лодки какой-то твердый предмет яйцевидной формы.

— Деревянное яйцо, — проговорил он, рассматривая предмет. — Да оно открывается!

И, раскрыв яйцо, он достал оттуда бумагу, поднес ее к фонарю и прочел вполголоса:

«К корме шлюпки прицеплена леса со множеством крючков, на которые надето около двухсот килограммов рыбы — все, что я поймал сегодня. Примите, эту рыбу и в скором времени ожидайте посылку с дичью.

Матросы слышали все содержание записки.

— Двести кило рыбы! — проговорил один из них. — Однако этот корсар недурной рыболов!

Бэтхерст встал со своего места. Если бы не темнота, то на его лице можно было прочесть глубокое удивление. Он подошел к корме и опустил руку, ощупывая наружную поверхность лодки.

— Черт возьми! — проговорил он. — На рулевом кольце крючок, а от крючка идет веревка. Надо посмотреть, что это такое, два человека сюда! Втащить это в лодку.

Никто не пошевелился. Охваченные необычайным ужасом гребцы не решались встать с мест. Подумать только! Им приказывали дотронуться до веревки, привязанной к шлюпке духом. Они не сомневались, что тут замешана чертовщина. Как же иначе можно было объяснить это происшествие?

Невольно им припомнились рассказы на баке. Это было пострашнее летучего голландца, этого призрачного корабля с мертвецом-капитаном и мертвецами-матросами, вечно носящегося по волнам океана, это было страшнее, чем Кракен, легендарное чудовище, не то змея, не то спрут, захватывающее своими щупальцами корабли и увлекающее их в бездну. Тех по крайней мере можно было видеть, если верить рассказам старых матросов, а Триплекса, оставляющего вещественные следы своего пребывания, никто никогда не видел.

Лейтенант понял, в каком состоянии находились матросы, не стал настаивать на своем приказании и велел плыть к крейсеру. На этот раз приказание его было с готовностью выполнено.

Матросам хотелось скорее вернуться к своим товарищам и почувствовать себя под охраной корабельных орудий. Так же испуганные дети стараются покрепче прижаться к матери.

Но на обратном пути им пришлось грести сильнее. Может быть, рыба слишком увеличивала вес шлюпки, а, может быть, со страху у них убавилось сил.

— И чего мы за собой тащим этот чертов подарок! — проворчал один из матросов. — Эта рыба сделана точно из свинца или же чугуна, как наши башенные орудия.

Но скоро их страхам пришел конец, шлюпка подошла к крейсеру, и в присутствии капитана Мюррея странный подарок корсара был поднят на борт.

Это оказалась леса с надетыми на нее крючками, на которых были нацеплена самая разнообразная рыба. На самом конце висела акула, из породы, известной под названием «морской волк». Кожа этих акул очень красива и употребляется на разные изящные безделушки.

А судно № 2 в это время спокойно держалось невдалеке от крейсера.

Оретт, Арман, леди Джоан от души хохотали над проделками братьев. Только Лотия осталась по-прежнему грустной и ко всему безучастной. По необъяснимому совпадению и Маудлин как будто утратила свою прежнюю веселость. Раз даже от нее пришлось услышать необычное в ее устах замечание:

— Лучше смерть, чем вечная разлука!

Миссис Джоан чрезвычайно удивилась этому замечанию и принялась расспрашивать дочь, но та расстроилась до слез и убежала к себе в каюту. Здесь она закрыла лицо руками и только горячо повторяла одно имя: Джеймс, Джеймс!

Но как бы то ни было, Робер еще не исполнил своего обещания. Он обещал доставить капитану Мюррею дичи и считал необходимым выполнить это шутливое обещание. Так было решено устроить прогулку для охоты на берегах Борнео. На нее предполагалось отвести два дня и сначала погулять в скафандрах по дну бухты Гайа. Подводный же корабль решили поставить поближе к берегу в невидимом с крейсера заливе и на другой день выйти на берег и охотиться уже в земных лесах.

— И отлично, — проговорил Робер, — сначала посмотрим подводные коралловые леса, а потом земные древесные.

— Значит, мы увидим вблизи великих строителей материка, — с энтузиазмом вскричал Арман.

Все переглянулись, а Арман продолжал, впадая в лирический тон.

— Не удивляйтесь моим восторгам! Эта прогулка — исполнение моей давнишней мечты: увидеть своими глазами одну из величайших тайн природы. Природа, — продолжал он серьезно, — это великая и причудливая сила! На примере полипов и кораллов она наглядно показывает ничтожество человека, да, ничтожество! Что значат наши сооружения, которыми мы так гордимся, сооружения египтян или камбоджийских кхмеров, сравнительно с основой мира, созданной этими маленькими существами, наполовину животными, наполовину растениями. Подумали ли вы когда-нибудь, сколько веков понадобилось каким-нибудь раковинам, чтобы создать меловую банку толщиной в восемьсот метров, которая является основанием целого материка? В наше время эти таинственные работники уже подготавливают почву для нового материка, на котором будет жить человечество. Коралл — это корень, погруженный в вечность, для того, чтоб на нем распустился цвет будущей мысли, поселились люди такие же совершенные, какими мы являемся сравнительно с первыми появившимися на земле людьми. На этих кораллах они будут жить, мыслить, вечно стремиться к недосягаемым идеалам. Они устремят в пространство взоры, которые будут в сто, тысячи раз зорче наших, и уступят место новым поколениям, значительно приблизившись к решению, но все же не разрешив вечной мировой загадки.