Луи Буссенар - Новые приключения парижанина

Однако то, что увидел Хорош-Гусь, превзошло все его самые смелые ожидания.

Аколи удалось-таки призвать своих людей к порядку. Что он им сказал? Каким образом вождь дикарей, еще вчера сам бывший первым гурманом среди каннибалов, смог прервать кровавое пиршество? Варвары на редкость умеют быть преданными. И Аколи лишний раз доказал это. Он стал кровным братом Тотора, подчинился победителю, уступил ему свой титул, а значит, обязан был держать слово, обязан был слушаться.

Аколи вновь завоевал прежний авторитет и поставил его на службу хозяину, нашел нужные слова, построил коттоло в шеренгу, разделил, как прежде, на отряды, назначил капитанов (он называл их «окри») и занял место во главе войска.

Трупы исчезли; их, очевидно, спешно закопали где-нибудь неподалеку. Негры сложили палатки, поймали лошадей и, что особенно поразило и обрадовало Ламбоно, погрузили на них трех арабов, которых не успели прикончить.

Уникальный факт в истории негритянских войн!

На остальных лошадей взвалили оружие, провиант и боеприпасы.

И что уж вовсе не поддавалось объяснению, так это то, что тело Ора-Ито положили на импровизированные носилки и четверо коттоло вызвались нести их в деревню. Ламбоно страшно обрадовался, потому что понимал, что сие внезапное превращение каннибалов в «порядочных» (по понятиям белых) людей доставит удовольствие его кумиру, его идолу Тотору.

Хорош-Гусь крикнул белым:

— Бегите оба сюда! Увидите, что мы не так уж свирепы, как вам кажется!

Друзья не поверили своим глазам. В самом деле, даже в оснащенном наисовременнейшей техникой театре такую молниеносную «чистую перемену» увидишь не всегда.

Аколи махнул рукой, и армия встретила своих предводителей восторженным приветствием.

Освобожденных распределили по отрядам, и через полчаса войско направилось к деревне коттоло.

Тотор, Меринос и Аколи ехали верхом, а Хорош-Гусь пешком возглавлял процессию, лихо отбивая ритм, как заправский тамбурмажор [49] Тамбурмажор — главный полковой барабанщик во французской армии XIX века. .

— Эй, приятель! — усмехнулся Меринос, взглянув на Тотора. — Ты похож на цезаря, возвращающегося с триумфом в свою столицу.

— Коколь! Коколь! — хором провозглашали коттоло и томба.

— Ну, как тебе это нравится, патрон? — спросил Хорош-Гусь, весьма непочтительно ухмыляясь.

— Надолго ли их хватит, хотелось бы мне знать, — философски промолвил Тотор.

Белый пленник. — Йеба — настоящий ангел. — Сын Фрике. — Сапожник с улицы Сен-Совер. — Друзья детства. — Я царствую! — Пятеро корешей!

Войско возвратилось в лагерь. И здесь настроение негров вновь изменилось. Если по дороге радость победы пьянила, люди возбужденно переговаривались, отовсюду доносился веселый смех, то теперь все как будто преисполнились сознанием серьезности момента. Хорош-Гусь и колдун-коттоло взобрались на самую вершину бугра, служившего жертвенником, и обратились к народу с пламенными речами. Толпа внимала в благоговейном молчании.

На Тотора и Мериноса все смотрели как на богов и пикнуть не смели, чтобы не осквернить их слух. Лишь шепот восхищения и признательности пробегал порой по рядам воинов, одержавших победу, о которой никто здесь и мечтать-то прежде не смел.

Женщины плакали от радости и в исступлении тянули руки к триумфаторам.

— Они, однако, порядком утомили меня, — проворчал Тотор. — Поспать бы, черт побери! А то в пояснице стреляет. Хорош-Гусь, вели им оставить нас в покое. Свой восторг они продемонстрируют позже, когда я высплюсь и поем. Пусть пока займутся пленными томба. Глянь, какие доходяги! О них необходимо позаботиться, накормить, ну и всякое такое. Меринос, а нам пора на боковую.

Не успел Хорош-Гусь перевести коттоло слова Тотора, как они уже кинулись выполнять приказ и мгновенно разобрали томба по своим хижинам, ибо законы гостеприимства для варваров священны.

— Не беспокойся, патрон. Их накормят до отвала, и завтра они будут как огурчики.

Ламбоно прервался на полуслове, ибо кто-то вдруг подбежал к нему и бросился на шею.

— А! Йеба! Красавица моя! — воскликнул Тотор и взял девушку за подбородок. — Видишь, крошка, я доставил твою обезьяну в целости и сохранности. Ну же! Улыбнись дяде!

Йеба не поняла ни слова, но в ответ на приветливую улыбку лицо ее озарилось счастьем, а в глазах сверкнули лукавые огоньки.

Но тут Тотор хлопнул себя по лбу:

— Кстати, Хорош-Гусь, узнай-ка, что сталось с тем белым, которого мы велели ей охранять и выхаживать.

Хорош-Гусь перевел Йебе вопрос, и она объяснила, что белый чувствует себя очень хорошо, хотя поначалу ей пришлось изрядно потрудиться. Рана на голове не очень серьезна, но он потерял много крови. Его подобрали полумертвым. Беднягу изрядно помяли. Хорошо, что благословенные спасители подоспели вовремя и вырвали его из лап смерти. Лечение и заботливый уход сделали свое дело. Человек пришел в себя и заговорил. Правда, чернокожая сестра милосердия ровным счетом ничего не поняла.

— Йеба просит тебя, патрон, зайти к больному буквально на одну минутку, поскольку он еще очень слаб. Ему будет приятно увидеть белого.

— Тысяча чертей! — взревел Тотор. — Поспать в этом сумасшедшем доме мне так и не дадут!

Но Йеба подошла к нему и, нежно взяв за руку, увлекла за собой.

— Ты надеешься, моя птичка, разжалобить такого твердокаменного болвана, как я? Ну что ж! Идем. Меринос, за мной! Не повалишься же ты спать, когда твой друг вынужден бодрствовать! А ты, Хорош-Гусь, приготовь чего-нибудь перекусить. А потом — в постель!

— Есть, патрон! Все сделаю в лучшем виде, пальчики оближете.

— Итак, дружище Тотор, нам удалось то, что еще никому здесь не удавалось. Доволен ли ты наконец? — спросил Меринос, пока Йеба вела их по деревенской улице. — Ты отныне король, Цезарь, Александр Македонский, Наполеон.

— Эх, старина, — философски протянул Тотор. — Я слишком утомлен, чтобы думать о двух вещах одновременно. Король? Возможно! Только какой-то придурковатый. Сделай милость, не говори со мной о политике! Впрочем, догадываюсь, тебе, презренный интриган, тоже не терпится заполучить какую-никакую должностишку. Министра внутренних дел или министра торговли? Выбирай! А лучше хватай все разом. Забирай портфели и оставь меня в покое!

Смеясь и подкалывая друг друга, друзья добрели наконец до той самой хижины, где томились еще совсем недавно и откуда им удалось сбежать.

Йеба вошла первой и указала на человека, лежавшего на ворохе сухого папоротника. Он как будто дремал. Рядом коттоло свалили его вещи: карабин, портупею с прусским орлом.

Немец! Какой дьявол занес его в эти края?

Неожиданное открытие огорчило Тотора. Слишком много ужасного пришлось ему в свое время слышать о немцах, особенно в тот проклятый год поражения. Однако как бы то ни было, а человек есть человек. К тому же здесь, в Африке, все белые — братья.