Луи Буссенар - Господин Ничто, или Необыкновенные похождения человека-невидимки

— Я хотел только спросить, прошу вас, мадемуазель…

— Спрашивайте, господин Федор.

— Эти тела, ставшие прозрачными, остаются… однако, видимыми, ведь так?

— Да! Но подождите, введение сыворотки в организм дает необыкновенный результат, причем такой, на который мой отец не мог даже надеяться. Случаю было угодно — а во всех самых значительных научных открытиях почти всегда большая доля принадлежит случайности — итак, случаю было угодно, чтоб эта сыворотка, проникая в тело, совершенно меняла коэффициент преломления световых лучей. Оптический феномен, и по сей день необъяснимый… итак, сыворотка превращала каждое из этих тел в изотропную среду и одновременно делала их коэффициент преломления равным коэффициенту преломления воздуха. Таким образом, не происходило больше ни отражения, ни преломления световых лучей, когда они из воздуха проникали в тело и из тела переходили в окружающий воздух. Вы поняли меня, не правда ли, господин Федор?

— Да, мадемуазель… вернее, весьма приблизительно.

— Так вот!.. Проблема невидимости оказалась, таким образом, решена, поскольку отсутствие отражения и преломления лучей приводило к абсолютной невидимости. Оставалось провести опыт на человеке. Один из учеников моего отца согласился подвергнуться весьма опасному испытанию. Зовут его Егор Мартынов, ему около двадцати пяти лет, высокий, сильный, энергичный, решительный, одним словом, он, казалось, обладал всеми данными, необходимыми для того, чтобы опыт прошел успешно. По правде говоря, это был очень увлекательный и необычный, в общем, захватывающий опыт. И он проводился, естественно, в полнейшей тайне, это было главное условие. Егор прошел подготовительный период, соблюдал особую диету, чтобы «быть в форме» и пройти через это единственное в своем роде испытание в истории науки. Затем ему была введена сыворотка в определенных, точно рассчитанных дозах, через рот и с помощью подкожных инъекций, потом Егор был помещен под огромный стеклянный колпак, можно сказать, купол, где он дышал смесью воздуха и сыворотки, искусственно обращенной в пар, таким образом, сыворотка проникала и через дыхательные пути, что должно было способствовать более полному насыщению организма. Сперва никаких значительных изменений не произошло… Лишь понемногу прекратились все выделения, что, впрочем, происходило и со всеми менее развитыми организмами. Будучи человеком крайне щепетильным, мой отец снова спрашивает Егора: «Ты по-прежнему согласен продолжать опыт?» — «Да, учитель!.. Я более чем когда-либо полон решимости, что бы ни случилось, продолжать опыт!» — отвечает будущий невидимка. И опыт продолжается без перерыва и колебаний. Вскоре под влиянием постоянно вводимой сыворотки происходят значительные изменения. Так, мягкие ткани испытуемого приобретают серый цвет, потом светлеют, появляется прозрачность, но более твердые части не поддаются… Действительно, странно было видеть сквозь кожу скелет, мускулы, кровеносные сосуды, остов организма, в котором происходят глубокие изменения. Волосы, борода становятся почти совершенно белыми, потом бесцветными, похожими на стеклянные нити, а потом и вовсе исчезают… голова становится уродливой, на вас смотрят пустые глазницы, рот скелета говорит и гримасничает, а его челюсти готовы, кажется, в любую минуту укусить. Кости, в свою очередь, становятся студенистыми и мало-помалу словно рассасываются. Однако Егор просит есть и пить. Тогда отец сообщает ему очень строго, что воздержанность — не просто добродетель, но также главное условие невидимости. Это не значит, что ему не следует ни есть, ни пить. Но продукты питания — твердые и жидкие — должны отличаться от обычных, они должны быть максимально питательными при минимальном объеме. То есть ему предстоит употреблять азотисто-углеводородную пищу в виде чистых химических соединений, которые могут непосредственно усваиваться в форме гранул, а в качестве питья — несколько капель сыворотки, добавленных к слабому раствору солей, необходимых для организма. Это все! И только один раз в десять дней он будет получать эту пищу и кофейную ложку жидкости. Питание очень простое, оно легко усваивается, не вызывает никаких выделений; но от этой диеты ни в коем случае нельзя отклоняться, иначе испытуемому грозят серьезные, даже смертельные осложнения. Егор, большой любитель попить и поесть, тем не менее подчиняется этому режиму беспрекословно. С каждым днем, можно сказать, даже с каждым часом невидимость все усиливается, скелет, кажется, уменьшается и исчезает. Головы его уже не видно, остается лишь маленькое черноватое асимметричное пятно там, где должны находиться челюстные кости. Мы внимательно вглядываемся, пытаемся понять и в конце концов обнаруживаем, что это металлическая пломба, которой был запломбирован коренной зуб!.. Сам зуб стал невидимым, но металл, вполне понятно, не поддался воздействию сыворотки, так что его можно увидеть. Тут же без промедления удаляют запломбированный зуб, появляется капля крови, красная капля в воздухе… И потом… все!.. Рана зарубцовывается в течение часа, тогда как у диабетиков, как вы знаете, раны почти не заживают. Теперь, можно сказать, мы лишь догадываемся, где находится Егор. Его тело представляет из себя бесцветную массу с расплывчатыми очертаниями, которая вскоре должна будет стать совершенно невидимой. Впрочем, у него по-прежнему великолепное здоровье и его моральное состояние остается прекрасным. Проходит еще несколько дней, и его невидимость становится абсолютной. Егор вскоре действительно превращается в господина Ничто.

Федор слушает Надю со все возрастающим интересом. Теперь он все понимает и, испытывая горячее желание узнать, что произошло потом, готов, как царские дочери, крикнуть: «Продолжайте! Пожалуйста, продолжайте». Поэтому он даже не нашел подходящего момента выразить свой восторг… или задать вопрос, который так и вертится у него на языке.

Вопрос этот был неразрывно связан с воспоминанием о господине Ничто, и определенная мысль настойчиво преследует Федора, так что наконец, не в силах больше сдержаться, он восклицает:

— По правде говоря, мадемуазель, все это очень логично и чрезвычайно убедительно, ваш рассказ объясняет все с предельной ясностью. Однако есть одна вещь, которая меня очень интересует, вернее, она стала настоящим наваждением, когда я думаю о господине Ничто.

— Говорите, господин Федор…

— Так вот, речь идет об этом запахе мокрой собаки, да нет, скорее о тяжелом, устойчивом запахе дикого животного, который сопровождает невидимку…

— Все очень просто… и хорошо, что вы напомнили мне об этой детали, потому что она, несомненно, важна. Вы сами поймете: голый, без всякой одежды — а он должен был оставаться голым, — Егор постоянно жаловался на холод, и, поскольку подобное неудобство должно было ощущаться все сильнее, особенно зимой, моему отцу пришла в голову мысль снабдить господина Ничто, естественно, невидимой шерстью.