Луи Буссенар - Господин Ничто, или Необыкновенные похождения человека-невидимки

После столь невиданной и комической выходки господин Ничто распростился со своими страхами. Теперь ему ничто не угрожает.

Невидимка внимательно осматривает себя и, к своей несказанной радости, убеждается, что больше себя не видит. Малейшие следы видимости пропали! Значит, хватило всего нескольких часов, чтобы полностью исчезли последствия его неосторожного поступка.

Но какого же страха он натерпелся!.. Сколько напрасных страданий пережил, каким опасностям подвергался из-за каких-то двух глотков воды! Господин Ничто дает себе слово впредь не поддаваться подобному соблазну, даже если его будут мучить и жажда и голод.

Обретя вновь невидимость, делавшую его столь опасным, господин Ничто задается вопросом, чем ему теперь заняться. Право, он еще ничего не решил. Ему следует еще раз поразмыслить над тем, какие трудности и неожиданности подстерегают его в этом странном или, вернее сказать, сверхъестественном состоянии. Он должен еще привыкнуть к новой жизни, приспособиться к сложностям, о которых ранее и не подозревал. Прежде всего, господина Ничто смущает его полная нагота, о которой он ни на минуту не может забыть, ведь прошло еще слишком мало времени, с тех пор как он стал невидимкой, и он не может еще окончательно к ней приспособиться. Мысль о новом состоянии неотступно преследует его, он постоянно должен быть начеку. Затем его смущает отсутствие привычных для каждого цивилизованного человека предметов, которые стали для него за долгие годы необходимы, таких как одежда, платок, шляпа, трость, трубка… Ведь, согласитесь, весьма странно, по правде говоря, передвигаться среди толпы, словно ты только что вышел из бани, голым и босым. А его ноги! Господин Ничто все время опасается, как бы на них не опустилась тяжелая подошва чужого сапога! К тому же он постоянно должен следить за собой, чтобы не кашлянуть, не чихнуть, а главное, не толкнуть кого-нибудь из прохожих. Это гораздо труднее, чем можно предположить…

Оказывается, человек-невидимка становится по отношению к самому себе чем-то вроде слепца. Он не видит собственного тела, а потому не ощущает его объема и в конце концов забывает, что невидимость совсем не означает неприкосновенности.

И очень скоро господин Ничто в этом убеждается.

Поглощенный своими мыслями, Ничто покидает Марсово поле и направляется в центр города. Он идет вдоль Екатерининского канала, обходит дворец Павла I, проходит перед Французским театром и со всего маху налетает на блестящего гусарского офицера.

Офицер в растерянности останавливается, сгибается от удара, у него вырывается ругательство, и он поднимает руку, намереваясь нанести пощечину… смотрит во все глаза… никого не видит и ничего не может понять… Он машинально дотрагивается до своей красной венгерки, качает головой, пугается, не видя перед собой никого, но тут же берет себя в руки. Он замечает на набережной несколько облачков пыли, перемещающихся так, словно кто-то убегает. Тут же он вспоминает слухи о невидимом человеке, которые вот уже пять дней смущают умы жителей столицы, и восклицает:

— Господин Ничто!.. Это же господин Ничто, задержите его… задержите его!..

Ничто — вполне понятно — удирает со всех ног и добирается до Невского проспекта, где в это время дня полно народу. На широкой мостовой можно увидеть кареты, коляски, всадников, извозчиков и пешеходов, торопливо пересекающих проспект.

По тротуарам снуют сотни и тысячи людей — это обремененная своими каждодневными заботами, шумная разношерстная толпа. Гусар находится еще очень далеко, когда господин Ничто останавливается рядом с небольшой группой, состоящей из швейцара и повара. Оба читают газету, выставленную в витрине.

Повар, естественно, француз. Он безжалостно коверкает русские слова, а швейцар любезно поправляет его произношение.

В газете рассказывается о похождениях некоего господина Ничто, причем богатое воображение репортера дополняет эти похождения самыми невероятными подробностями.

Господин Ничто, стоя рядом, с минуту слушает чтение. Потом ему приходит в голову — хотя он и твердо решил быть осторожным — сыграть с этой безобидной парой из безрассудного удальства злую шутку. Разыграть здесь, на главной аристократической улице, среди этой толпы, шутовскую сценку, подобную тем, что показывают в театре кукол?.. После стольких напряженных драматических событий устроить что-нибудь потешное, грубовато-комическое… а почему бы и нет?

Господин Ничто сразу переходит к делу, он сталкивает швейцара и повара головами… Раздается громкий стук, будто ударились две тыквы.

Оглушенные, ощущая сильнейшую боль в головах, не видя никого вокруг, повар и швейцар накидываются друг на друга. Они в полнейшем бешенстве, начинается ужасная перебранка.

— Ах, это ты, мерзкий болтун!

— Да нет же, это ты, гадкий поваренок!

— Ах ты, негодяй… стукач… Продажный шпион…

— Грязный уборщик… ходячая половая тряпка!

— Подожди-ка, я задам тебе трепку… поганый шпик!

— Посмотрите на него!.. Старый скребок!

Недавние друзья наскакивают друг на друга как петухи, затем завязывается настоящий кулачный бой.

Тут же как из-под земли рядом возникает городовой, чтобы навести порядок. Но в четырех шагах от драчунов он падает, сбитый с ног, словно кто-то подставил ему подножку. На помощь приятелю бросается второй городовой, но и он падает навзничь, подобно огромной жабе, и тут снова виновата подножка! А потом… трах-тарарах, и еще один представитель власти оказывается на земле. Собирается толпа, она весело хохочет, как это всегда бывает в подобных случаях.

В эту минуту из-за угла показывается гусарский офицер. Он тяжело дышит, видно, что он проделал весь путь бегом; он что-то кричит…

Но тут появляется маляр с лестницей на правом плече и огромным ведром с зеленой краской в левой руке.

— Задержите его, — кричит офицер, — задержите его! Этот господин…

Но он не успевает закончить фразу, ибо ведро, вырванное у маляра невидимой, но ловкой и сильной рукой, описывает кривую, опускается на голову несчастного офицера и доходит ему до плеч. Содержимое — ярко-зеленая краска — стекает на ярко-красное сукно его венгерки, на золотые эполеты, на ремень, течет по ногам, растекается по мостовой…

Но и это еще не все! В то время как маляр, совершенно ошалев от ужаса, с разинутым ртом взирает на беднягу-офицера, кто-то с силой срывает у него с плеча лестницу и швыряет ее прямо в витрину дорогого магазина колониальных товаров. Осколки разбитого вдребезги стекла разлетаются в разные стороны со звоном, который сливается с криками толпы.

Мальчишки, сбежавшиеся неизвестно откуда — как это бывает в дни любых беспорядков, — появляются, словно из-под земли, и начинают грабить выставленные в витрине товары. На мостовой завязывается драка, дерутся и в магазине, захваченном толпой бродяг и беспризорных, мостовую запрудили экипажи, автомобили, всадники, словом, на проспекте скопилась масса народу… все спрашивают друг друга, что происходит… все что-то отвечают, и никто ничего толком не знает; все новые городовые врываются в толпу, словно вепри, и хватают всех, кто попадает им под руку.