Алистер Маклин - 48 часов

— Иначе говоря, вы обвиняете меня в том, что я лгу? Ну что ж! Иногда я действительно несколько искажаю факты, может, даже пару раз мне пришлось прибегнуть ко лжи. Но это было связано исключительно с профессиональными проблемами. Вам лично я никогда не сказал бы неправды.

Я действительно так думал и не собирался ей лгать… Разве только в ее собственных интересах. А это уже совсем другое дело.

— Но почему, Филипп?

— Я не сумею объяснить вам этого. Я мог бы сказать, что не лгу красивой женщине, если ее уважаю, но вы тогда ответите мне, что я подвергаю правду слишком сильному испытанию. Впрочем, в таком случае вы совершили бы ошибку, так как правда только тогда правда, когда ее рассматривают с точки зрения говорящего. Прошу не понять этого неправильно. Я мог бы вам сказать, что не лгу потому, что мне очень тяжко видеть вас покинутой, не имеющей никого, кто мог бы утешить вас в те минуты, когда вы особенно в этом нуждаетесь. Но и это вы могли бы неправильно понять. Я мог бы сказать, что не лгу друзьям, но боюсь вызвать этим ваш гнев: Шарлотта Скаурас не братается с наемными правительственными убийцами. Все это не имеет смысла, Шарлотта, и вы сами видите, что я не знаю, что ответить вам. Но это все и не имеет значения. Главное, вы должны мне верить, что никогда я не причиню вам никакого вреда. И никто этого не сделает, пока я рядом с вами. Возможно, вы не верите мне… Возможно, ваша женская интуиция объявила забастовку…

— О нет! Она даже работает сверхурочно, — взгляд ее был решителен, лицо непроницаемо. — Я абсолютно уверена, — продолжала она, — что могу спокойно вручить вам свою жизнь.

— А вы не боитесь, что я ее присвою?

— Она этого не стоит. Но, может, я и не хочу, чтобы вы мне ее возвращали?

Теперь она смотрела на меня без страха, а потом перевела взгляд на свои сплетенные руки. Она так долго рассматривала их, что я невольно последовал ее примеру, однако не заметил в них ничего особенного.

— Вы хотите знать, зачем я пришла? — отозвалась она наконец с улыбкой, которая ей совсем не шла.

— Нет, — ответил я. — Вы мне уже сказали это. Вы хотели услышать от меня одну историю. Особенно ее начало и ее конец.

— Да, — призналась она. — Когда я еще только начинала в театре, я играла маленькие роли. Но и тогда я знала, какое они имеют значение для всей пьесы. В этой пьесе, написанной самой жизнью, я тоже играю очень маленькую роль. Но в этот раз я не знаю, о чем вообще идет в ней речь. Я появляюсь на три минуты во втором акте, не зная, что произошло в первом. Возвращаюсь на минутку в четвертом и не знаю третьего. И уж вообще не имею ни малейшего понятия о развязке всей этой драмы. Это унизительно для женщины.

— Вы действительно не знаете начала?

— Поверьте мне, Филипп. Я клянусь вам.

Я поверил ей, потому что и сам знал, что это правда.

— В таком случае, будьте добры, принесите мне что-нибудь укрепляющее. Вы найдете это в большой комнате. У меня действительно уже нет сил.

Она охотно выполнила мою просьбу, и то, что она принесла, так взбодрило меня, что она наконец смогла услышать то, о чем просила.

— Был некогда такой триумвират, — начал я. — Это определение грешит некоторой неточностью, но достаточно близко к правде… Сэр Энтони, Лаворски, его бухгалтер, но прежде всего — финансовый советник, а также Джон Доллман, генеральный директор пароходных компаний, связанных с нефтяной компанией вашего мужа, но неинтегрированных из-за налоговых соображений. Сначала я думал, что Маккаллюм, шотландский адвокат, и парижский банкир Жиль Бискар входят в эту компанию, но я ошибался, по крайней мере в отношении Бискара. Он был приглашен под предлогом деловых переговоров, а на самом деле — чтобы выудить из него информацию для подготовки новой аферы. Бискар вовремя что-то учуял и смылся, О Маккаллюме мне ничего не известно.

— Я не знаю Бискара, но могу сказать, что ни он, ни Маккаллюм не жили на «Шангри-Ла», а остановились в отеле «Колумб», где провели несколько дней, и дважды были приглашены к нам на ужин. С тех пор как вы были у нас, я их больше не видела.

— Им не слишком пришлось по вкусу то, как с вами обращался ваш муж.

— Мне еще меньше… Я знаю, зачем был приглашен Маккаллюм. Мой муж собирается зимой начать строительство нефтеперегонного завода в Клайде, и Маккаллюм готовит для этого всякие договора. Энтони полагает, что к концу года он соберет достаточное количество свободного капитала, чтобы вложить его в это дело.

— Наверняка. Очень, кстати, милое определение для самого грандиозного грабежа, какой я только в жизни встречал… Так вот, я полагаю, что мне удастся доказать, что Лаворски является инициатором и мозгом всего этого дела. Именно он в один прекрасный день пришел к мысли, что империя Скаураса нуждается в притоке свежей крови в виде свободного нового капитала. И нашел для воплощения этой идеи в жизнь способ, который, видимо, был ему ближе всего.

— Но у моего мужа никогда не было недостатка в деньгах. У него всегда были самые роскошные яхты, самые роскошные самолеты, самые роскошные дома…

— Я имею в виду совсем другое. Ему не хватало денег в том смысле, в каком их не хватало половине миллионеров, которые во времена Великой Депрессии прыгали из окон нью-йоркских небоскребов. Нет, дорогая, вы ничего не понимаете в серьезных финансовых делах, — это замечание в устах человека, влачащего существование на мизерную зарплату, было поистине великолепно! — Так что не прерывайте меня… Лаворски напал на гениальную идею: заняться крупным пиратством — перехватывать суда, транспортирующие от одного до многих миллионов фунтов. Не меньше.

От изумления она открыла рот, и я позавидовал ее зубам. Половину своих я потерял в борьбе с врагами дядюшки Артура. А сам чертов дядюшка, двадцатью пятью годами старше меня, может похвастаться полным набором натуральных здоровых зубов.

— Вы все это выдумали, — прошептала она.

— Выдумал все это Лаворски. Мне просто не хватило бы воображения. Итак, цель была конкретизирована. Оставалось решить три проблемы: каким образом добывать информацию о времени и месте выхода в море судов с ценным грузом; как перехватывать эти суда; где и как укрывать их, пока будет идти вскрытие сейфов и перегрузка на свои суда. Первая проблема особых трудностей не представляла. Они просто подкупили несколько крупных банковских чиновников. Подтверждением этого может служить попытка с Бискаром. Очень сомневаюсь, что когда-нибудь нам удастся поставить этих людей перед судом. Зато вполне возможен арест и предъявление обвинения их главному информатору, их козырному тузу — нашему доброму другу лорду Чарнли, присяжному маклеру. Тут необыкновенно важный момент. Ведь чтобы все это грандиозное дело процветало, им было необходимо сотрудничество с самим страховым королем Ллойдом или, по крайней мере, с кем-то от Ллойда. С кем-то таким, как лорд Чарнли, который благодаря своей профессии ориентируется во всех морских страхованиях Ллойда… И, пожалуйста, не смотрите на меня так — я теряю нить рассказа… Так вот, большая часть ценных грузов застрахована у Ллойда. Какой-то их частью занимается Чарнли, а значит, знает их стоимость, отправителя, название судна и дату выхода в море.