Антон Жуков - Искатель. 2013. Выпуск №1

В комнате около его кровати кто-то точно стоял.

— Внучек, — тихо позвал в темноте голос.

Страх мгновенно улетучился, осталось лишь недоумение. Миша узнал голос своей бабушки. Единственное, чего он не мог сейчас понять, так это как она вошла в дом.

Он резко сел на постели и повернулся в сторону, откуда шел голос. Рядом с ним в тусклом свете электронных часов стояла женщина, по смутным контурам он лишь угадывал в них собственную бабушку.

— Внучек, — опять позвала она так, как будто он продолжал спать.

— Бабуля, — охрипшим голосом проговорил Миша, — ты как сюда вошла?

Поначалу он даже не понял что это за звук, пока наконец не сообразил, что в комнате кто-то смеется. Очень-очень недобро его бабушка хихикала непонятно над чем.

— Бабуля… — испуганно повторил Миша, — ты как сюда вошла?

— Внучек, — сквозь смех зло позвала бабушка и вдруг резко прыгнула к нему на кровать.

Миша выставил вперед руки, но, как змея проскользнув между ними, бабушка сильно ударила его по голове. В комнате и без того было темно, а после удара все погрузилось во тьму еще основательнее.

— Ты что делаешь, бабуля? — прокричал Миша.

Но вместо ответа в горло ему вцепились не по-старчески сильные руки. Пытаясь сбросить с себя гостью, Миша захрипел. Он несколько раз перевернулся на кровати, запутываясь в собственных простынях, но не смог даже поймать бабушку за руки.

— От…пу…сти, — сипло произнес он. — Я… за…ды…хаю…

Не слушая его, бабушка сжимала пальцы все сильнее, и все истеричнее слышался ее хохот. От нехватки воздуха голова отчаянно кружилась, а в самой голове что-то стучало, словно по ней били молотом. Тошнота волнами подкатывала к горлу и застревала там потому, что само горло, как ремнем, было перетянуто тугими сильными пальцами. Миша понял, что умирает, и тут… проснулся.

Все тело было мокрое, голова раскалывалась, и, самое главное, по-настоящему сильно тошнило.

«Будь оно все проклято, — подумал болезненно он, — какой пакостный сон».

Как только сонная одурь стала покидать тяжелую голову, Миша сразу же вспомнил, что его бабушка уже пять лет как умерла. И только во сне можно не помнить о таком событии.

— Зараза, — проговорил он и, ругаясь, попытался сесть.

Но, несмотря на то что он проснулся, сесть не получалось. Руки и ноги плохо слушались Мишу, а самое главное, продолжала болеть голова и немилосердно тошнило.

— Да что же это такое, — с трудом выговорил он и упал с кровати. От падения тошнота, которая так долго мучила внутренности, сделала свое дело. Мишу вырвало прямо на ковер.

Собравшись с силами, он прокричал:

— Железяка!

Новый спазм вывернул его буквально наизнанку.

— Железяка!

Дверь в комнату открылась, и где-то над собой Миша услышал голос слуги:

— Да, хозяин.

Одновременно с этим он почувствовал сильнейший запах газа, исходивший из кухни.

— Вызывай «скорую»! И открой все окна.

— Слушаюсь, хозяин.

Слыша в каком-то полубреду голос робота, разговаривающего по телефону, Миша на четвереньках, скользя в собственной блевотине, пополз к выходу из комнаты в коридор. Когда он в нем оказался, робот уже деловито открывал окна кухни, а запах газа здесь ощущался еще сильнее, чем в комнате.

— Железяка!

Робот появился в кухонных дверях.

— Да хозяин!

— Вытащи меня в подъезд, на лестничную площадку…

.. А еще через двадцать минут карета «скорой помощи» отвозила его в больницу.

— Итак, давай разберемся во всем с самого начала.

Хозяин, бледный и слегка похудевший после нахождения в больнице, сидел за кухонным столом. Робот по стойке «смирно» стоял рядом с холодильником и, казалось, внимательно его слушал.

— Железяка, назови мне число, когда мои приказы впервые стали противоречить друг другу.

— Не понял вопроса, хозяин, — бесстрастно ответил слуга.

Миша задумался.

— Так, — протянул он, пытаясь переформулировать свои слова, — помнишь, как я сперва приказал тебе помыть тарелки, а потом, наоборот, приказал их оставить грязными?

— Да, хозяин.

— Были ли приказы до этого, которые точно так же являлись противоречивыми? Может быть, раньше я просто не обращал на это внимания?

— Нет. Таких противоречий раньше не было.

«Отлично. Уже хоть что-то».

— Хорошо. А помнишь, я тебе сказал, что обычно к восьми часам ухожу на работу, а ты сказал, что в восемь часов я почему-то вернулся?

— Да, помню.

— Было ли такое до этого? Бывало ли такое, что я приходил домой раньше, до этого разговора?

С замиранием сердца Миша ждал страшного ответа.

— Да, такое бывало.

На лбу у хозяина выступили капельки пота.

— А когда это случилось в первый раз?

— Пятнадцатого октября.

Миша едва удержался, чтобы не присвистнуть.

— Почти полтора месяца, — ни к кому не обращаясь, проговорил он.

По всему выходило, что из этих полутора месяцев целый месяц хозяин прожил в доме, даже не замечая, что он в нем не один.

О чем-то подумав, Миша вдруг почувствовал озарение.

— Железяка, а когда я в первый раз заметил, что что-то не так? Я ведь точно помню, что впервые мы говорили на эту тему девятнадцатого ноября, ведь так?

— Нет, — жестко ответил робот. — Первый раз вы разговаривали со мной об этом восемнадцатого ноября.

«Черт, он опередил меня на один день», — с досадой подумал хозяин.

— Послушай, Железяка, того же, девятнадцатого, ноября тебя осматривал мастер, потому что я думал, что ты поломан. А до девятнадцатого числа я тебя давал кому-нибудь на проверку?

— Да, — односложно отрапортовал слуга.

— Когда это произошло?

— Восемнадцатого ноября.

«Вот зараза, и тут опоздал на сутки».

— А ты помнишь, кто тебя осматривал?

— Да.

Сердце заколотилось как бешеное.

— Кто?

— Мастер.

От разочарования Миша чуть не выругался.

— И ежу понятно, что мастер. Ты самого мастера помнишь?

Робот вместо ответа неожиданно поинтересовался:

— Что значит «и ежу понятно»?

— Да неважно, — отмахнулся хозяин. — Так ты мастера помнишь?

— Да.

— Это был тот же человек, что осматривал тебя девятнадцатого числа?

— Нет, другой.

Миша облегченно вздохнул. На какое-то мгновение ему показалось, что он приблизился к раскрытию заговора против самого себя. Но отрицательный ответ слуги доказал, что Мишин друг здесь не замешан. Ему даже стало стыдно, что он мог заподозрить Женю в чем-то нехорошем.

— Хорошо, поехали дальше. Это ты положил мне стекло в пюре двадцатого ноября?

— Нет.

— И ты, конечно же, не знаешь, кто это сделал.

— Знаю.

Хозяин весь напрягся.

— А ну-ка повтори.

— Я знаю, кто положил вам стекло в пюре.

— Надеюсь, не я сам это сделал? — нервно хихикнул Миша.

— Вы, — безапелляционно заявил слуга.